Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

Вечером Кросби сидел в своей комнате, думал и передумывал обо всем этом. Со времени приезда своего в замок Курси, он только два раза писал к Лили. С первым письмом мы познакомили наших читателей. Второе письмо было написано в том же духе, хотя Лили, читая его, бессознательно испытывала менее удовольствия, чем при чтении первого письма. В выражениях любви не было недостатка, но они были слабы и бессердечны. В них не было искренности, хотя сами они и не обнаруживали в себе ничего, за что бы можно было их осуждать. Ведь не многие лжецы способны лгать с совершенною легкостью и с близким подражанием истине, Кросби, как ни был испорчен, не достиг еще, однако, этого совершенства. Он ничего не говорил Лили о надеждах на повышение, которое открывалось для него, но снова намекал на свою привязанность к большому свету, признаваясь впрочем, что пышность и суета замка Курси далеко не доставляли ему полного удовольствия. Сказав леди Александрине, что любит ее, он решился проложить себе другую дорогу, он был принужден признаться самому себе, что жребий брошен.

Размышляя о всем этом, Кросби испытывал некоторое удовольствие. Вскоре после признания в любви в Оллингтоне, он чувствовал, что вместе с этим признанием как будто перерезал себе горло. Он старался убедить себя, что может жить спокойно и с перерезанным горлом, и пока Лили находилась при нем – был убежден, что в состоянии сделать это, но теперь он начал обвинять себя в самоубийстве. Таково было настроение его ума даже в то время, когда он находился в Оллингтоне, а в течение пребывания в замке Курси идеи его об этом предмете сделались еще положительнее. Но так как самозаклание еще не состоялось, то Кросби начал думать, что есть еще возможность спасти себя. Не считаю за нужное говорить, что это не было полным торжеством для него. Даже если бы не встречалось материальных затруднений к его размолвке с Лили, если бы не было дяди, кузена и матери, с гневом которых ему предстояло встретиться, если бы призрак бледного личика в безмолвии своем не был красноречивее бушующего шторма упреков со стороны дяди, кузена и матери, он не мог показаться совершенно бездушным. Каким образом сказать ему все это девушке, которая так искренно любила его, которая так любила его, что, по его собственному сознанию, ее любовь служила бы для него источником блага во всей его последующей жизни, все равно, будет ли эта жизнь сопровождаться радостью, или печалью. «Я не достоин ее, и так и скажу ей», – говорил он про себя. Как много молодых коварных мужчин старались успокоить свою совесть подобного рода притворным смирением? Во всяком случае, в эту минуту, вставая с кресла, чтобы одеться к обеду, Кросби сознавался, что жребий был брошен и что теперь он мог свободно говорить леди Александрине, что ему угодно. «Ведь не я первый прохожу через этот огонь, – говорил он про себя, спускаясь в гостиную, – проходили многие другие и выходили без обжога». И при этом он припомнил имена различных джентльменов известных фамилий, которые в дни своей молодости впадали в заблуждение, в каком находился и он.

Проходя через зал, Кросби догнал леди Джулию Дегест и успел отворить для нее дверь в гостиную. Он вспомнил при этом, что, когда леди Александрина и он стояли у окна, леди Джулия вошла в бильярдную с одной стороны и вышла с другой. В то время он не обратил на леди Джулию особенного внимания, теперь же, отворив дверь для нее, он сказал ей какой-то весьма обыкновенный комплимент.

Леди Джулия в некоторых случаях была суровая женщина и обладала значительным запасом присутствия духа. В течение минувшей недели она видела все, что делалось вокруг нее, и становилась все более и более сердитою. Хотя она и отреклась от родственных связей с Лили Дель, но несмотря на то, в настоящее время питала к ней сочувствие и даже любовь. Почти каждый день она повторяла графине какой-нибудь случай из помолвки Кросби, говорила положительно, как о деле решенном во всех отношениях. С повторениями подобного рода она обращалась исключительно к графине, но в присутствии Александрины и всех гостей женского пола. Впрочем все, что говорила она, принималось просто, с улыбкой недоверия. «Боже мой! леди Джулия, – сказала наконец графиня, – я начинаю думать, что вы сами влюблены в мистера Кросби: так постоянно твердите вы одно и то же о его помолвке. Услышав, что так громко трубят об успехе молоденькой девушки, другой, право, подумает, что в вашей стороне для молодых девиц чрезвычайно трудно находить женихов». Леди Джулия на минуту замолкла, но нелегко было для нее молчание, когда предмет разговора так близко касался ее сердца.

В настоящую минуту, когда леди Джулия, сопровождаемая мистером Кросби, входила в дверь, почти весь модный свет замка Курси собрался в гостиной. Увидев себя вблизи толпы, леди Джулия вдруг повернулась и обратилась к мистеру Кросби с голосом более громким, чем требовалось для разговора в гостиной.

– Мистер Кросби, – сказала она, – давно ли получали известия от нашего милого друга Лили Дель?

С этими словами, она пристально посмотрела ему в лицо, в ее взгляде выражалось значения гораздо более, чем она думала сообщить ему. В гостиной послышался шепот, взгляды всех устремились на Джулию и на Кросби.

Кросби в один момент приготовился храбро выдержать атаку, но он чувствовал, что не мог спокойно распоряжаться своими силами, как не мог избежать того, чтобы не обнаружить холодного пота, выступившего на его лицо.

– Я вчера получил письмо из Оллингтона, – сказал он, – надеюсь, вы слышали о неприятной встрече с быком?

– С быком! – произнесла леди Джулия.

Очевидно стало, что неприятель приведен в смятение и в свою очередь был атакован.

– Боже праведный! Какие вы странные, леди Джулия, – сказала графиня.

– Какая же это была встреча с быком? – спросил высокопочтенный Джорж.

– Дело в том, что граф сбит был с ног быком посредине одного из своих собственных полей.

– Ах боже! – воскликнула Александрина, за ней послышались разные другие восклицания от всех собравшихся гостей.

– Впрочем, он не получил никаких ушибов, – продолжал Кросби. – Молодой человек по имени Имс как будто упал с неба, и на плечах своих утащил графа.

– Ха-ха-ха-ха! – разразился другой граф, услышав о таком поражении своего собрата пэра.

Леди Джулия тоже получила письмо из Гествика, и знала, что с ее братом ничего особенного не случилось, но она чувствовала, что на этот раз была побеждена.

– Надеюсь, что с ним не было несчастья? – спросил мистер Гезби с озабоченным видом.

– В прошлую ночь мой брат был совершенно здоров, благодарю вас, – отвечала леди Джулия.

После этого снова образовались небольшие группы, и леди Джулия осталась одна в углу дивана.