Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

Крофтс, заметив при этих словах свойство болезни, которою страдал его спутник, не сказал больше ни слова ни о Лили, ни о Белл.

Вскоре после того Имс находился уже у дверей своего дома и был встречен матерью и сестрой с тем восторгом, с которым встречают героев.

– Он спас жизнь графа! – восклицала мистрис Имс, читая перед дочерью записку лорда Дегеста. – О боже! – И она почти в обмороке откинулась к спинке дивана.

– Спас жизнь лорда Дегеста! – сказала Мэри.

– Да, благодаря Провидению.

– Как же он сделал это?

– С помощью своего хладнокровия, присутствия духа и самоотвержения, так, по крайней мере, говорит милорд. Однако и в самом деле, как он сделал это?

– Как бы там ни сделал, только все же он изорвал себе платье и потерял шляпу, – заметила Мэри.

– Я нисколько об этом не думаю, – сказала мистрис Имс. – Не имеет ли граф какого влияния на управление сбора государственных доходов? Прекрасно было бы, если бы он мог повысить Джонни. Ведь это доставило бы сразу семьдесят фунтов стерлингов в год. Разумеется, он имел полное право остаться и обедать, когда милорд пригласил его. И Крофтс тоже там. Неужели понадобилась медицинская помощь?

– Нет, не думаю, ведь в записке говорится только о панталонах.

Таким образом, мать и сестра принуждены были ждать возвращения Джонни.

– Расскажи пожалуйста, Джон, как ты сделал это? – спросила мать, обнимая сына, лишь только отворилась дверь.

– Расскажи, как ты спас жизнь графа? – спросила Мэри, стоявшая позади матери.

– Неужели его сиятельство был бы убит, если бы ты не подоспел на помощь? – спрашивала мистрис Имс.

– И он очень сильно избит? – спросила Мэри.

– О, вздор! – отвечал Джонни, на которого результаты дневных подвигов вместе с портвейном графа все еще производили неприятное впечатление.

При обыкновенных случаях мистрис Имс рассердилась бы на подобный ответ своего сына, но в настоящую минуту она смотрела на него как на человека, стоявшего весьма высоко в общем мнении, и потому не чувствовала ни малейшей обиды.

– Расскажи, Джонни, пожалуйста. Нам непременно хочется узнать, как было дело.

– Да, право, нечего рассказывать, кроме разве того, что на графа бросился бык в то время, как я проходил мимо его поля, я прибежал на это поле, помог графу, и потом он заставил меня остаться у него отобедать.

– Однако его сиятельство говорит, что ты спас ему жизнь, – сказала Мэри.

– Благодаря Провидению, – прибавила мать.

– Граф подарил мне золотые часы с цепочкой, – сказал Джонни, вынув из кармана графский подарок, – признаться, я давно нуждался в часах. Мне не хотелось, однако же, брать их.

– С твоей стороны было безрассудно отказаться от них, – сказала мать, – я от души радуюсь, что ты был так счастлив. Помни, Джонни, когда тебе встречается счастье, не отворачивайся от него.

Наконец нежность матери и сестры заставили Джонни растаять, и он рассказал им всю историю. Боюсь только, что при описании подвигов графа, вооруженного лопаткой, он едва ли отзывался о своем патроне с достодолжным уважением.

Неделя пролетела над головою мистера Кросби в замке Курси без особенного неудобства относительно хорошо известного факта о его брачной помолвке. Джорж де Курси и Джон де Курси каждый по своему осуждали его поступок и старались досаждать ему, обращаясь как можно чаще к этому предмету, но Кросби нисколько не тревожили ни остроты, ни злословие Джоржа и Джона де Курси. Графиня после немногих слов, высказанных в первый день приезда Кросби в замок, не намекала даже на Лили Дель и, по-видимому, вполне решилась смотреть на его действия в Оллингтоне как на препровождение времени, свойственное молодому человеку в таком положении. Его завезли в скучную деревню, и он, весьма естественно, предавался там удовольствиям, какие могла доставить эта деревня. В виде вознаграждения за скуку, испытываемую им в обществе сквайра, Кросби стрелял куропаток и влюбился в молоденькую барышню. Быть может, он зашел немного далеко в любви своей, но никто не знал лучше графини, как трудно бывает для молодого человека не зайти далеко в деле подобного рода. Не ее было дело принимать на себя обязанность цензора поведения молодых людей. В этом случае, без всякого сомнения, и Кросби, и мисс Дель были одинаково виноваты. Правда, она сожалела, что молоденькая барышня должна испытать разочарование, но если барышни будут неблагоразумны, будут надевать чепцы на мужчин выше их по своему положению в обществе, то разочарование неизбежно. Таким языком леди де Курси говорила об этом предмете между своими дочерями, и ее дочери вполне соглашались с ней, что женитьба мистера Кросби на мисс Лили Дель – дело несбыточное. В течение недели он не видел от Александрины ни одной из тех насмешек, которых ожидал. Он обещал объяснить перед отъездом все обстоятельства, сопровождавшие его знакомство с Лили, и потому леди Александрина решилась потребовать исполнения обещания, но до этой поры она не обнаруживала ни малейших признаков досады или охлаждения дружбы. К сожалению, я должен сказать, что в последовавшем между ними разговоре эта дружба ни под каким видом не была менее нежна, чем в Лондоне.

– Когда же вы расскажете мне обещанное? – спросила она тихим голосом, в то время, когда они стояли у окна бильярдной, в те досужных полчаса, которые всегда случаются прежде, чем настанет необходимость приготовиться к обеду.

Леди Александрина каталась верхом и была в костюме амазонки. Кросби только что возвратился с охоты. Она знала, что в этом наряде была необыкновенно хороша. Наступали сумерки, но еще не смерклось, и в бильярдной не было искусственного освещения. Был предлог сыграть на бильярде, но это был только предлог.

– Даже Диана, – сказала она, – не играла на бильярде в подобном костюме.

Александрина положила кий, и они вместе подошли к углублению полукруглого окна.

– Что я обещал вам? – спросил Кросби.

– Вы сами знаете. Конечно, для меня это не составляет особенного интереса, но вы обещали, и этим возбудили мое любопытство.

– А если это для вас не составляет особенного интереса, – сказал Кросби, – то вы, вероятно, согласитесь освободить меня от этого обещания.

– От вас этого можно было ожидать, – сказала она. – Как любят мужчины обманывать! Вы, кажется, хотели купить мое молчание о неприятном предмете ложным предложением своей будущей откровенности и своего доверия ко мне, и теперь говорите, что не намерены доверить мне вашей тайны.

– Вы с самого начала сказали мне, что предмет этот нисколько вас не интересует.

– Опять ложь, опять обман! Вы хорошо знаете, что я подразумевала под этими словами. Помните, что вы говорили мне в первый день вашего приезда? Неужели же мне не следовало сказать, что ваша женитьба на той или другой барышне не составляет для меня особенного интереса? Все же, как ваш друг…