Иван Катков - Еще один день [СИ]

(Бабушке я сказал, что упал с велика. К счастью, она мне поверила).

На следующий день Людмила Ивановна оставила меня и Носова после уроков.

Дверь в классе она заперла на ключ. Царственным жестом указала на первую парту. Мы неохотно сели, брезгливо отодвинувшись друг от друга.

Она процокала каблучками, открыла окно, прижав створку увесистым глиняным горшочком с фикусом.

Со скрипом придвинула стул к нашей парте и опустилась, развернувшись к нам вполоборота.

— Так, господа хорошие, — начала она неожиданно мягким голосом, — ситуация, конечно, неприятная, но все же мне не хотелось бы доводить дело до педсовета.

Она заискивающе взглянула на меня. Я отвел глаза в сторону.

Легкий ветерок колыхнул тюлевую занавеску.

— Кто из вас ударил первый? — Людмила Ивановна откинулась на спинку стула и сцепила руки на коленях.

— Симонов, Людмила Иванна, — Носов подпер ладонью щеку, покосился на меня, — Симонов ударил первый.

— Врешь, сволочь! — вскочил я, хватив кулаками по крышке парты, — это ты мне кулачиной в спину засадил, когда мы вам гол забили!

— Симонов! — прикрикнула Людмила Ивановна, — сядь на место и успокойся! Ты не на базаре! Тем более, что Дима прав. Я разговаривала с ребятами, и они все как один утверждают, что именно ты на уроке физкультуры ударил Диму по лицу.

— Хм, ударил, — усмехнулся Носов, — да он мне зуб чуть не выбил!

— Что произошло после уроков? — спросила учительница, не поднимая головы.

— На улице он стал хамиться, обзываться по-всякому, — не уставал заливать Носов, — я не выдержал, ну и мы подрались.

— Так, мне все ясно, — сказала Людмила Ивановна. — Симонов, а ты вообще, мало того что учишься через пень колоду, так еще и драться удумал! Мало тебе было замечаний?! Это, может быть, в твоей старой школе так было принято отношения выяснять. А у нас, милый мой, все по-другому. Наш класс, как одна большая дружная семья!

Она замолчала. Мне с трудом удавалось сдерживать себя в руках. Еще минута и я задушил бы сначала ее, а потом и этого пигмея.

— Значит, так, — вздохнула она, — если еще раз я узнаю, что ты дал волю рукам, вылетишь из школы со справкой в зубах! Это я тебе обещаю!

Учительница поднялась, подошла к двери, повернула ключ в замке:

— Теперь проси прощения у Димы, и чтоб впредь такого больше не повторялось.

Не говоря ни слова, я схватил портфель, и едва не сбив ее с ног, вылетел из класса.

— Симонов! — кричала она мне в след, — вернись сейчас же! Я тебя никуда не отпускала!

Полный злобы я несся по школьному коридору, скрипя зубами и пуская пар из ноздрей.

По пути сорвал со стенда стен-газету. На ходу растерзал ее, смял, и утопил в оставленном в фойе половом ведре.

Твердо решив поквитаться с Носовым и ненавистной училкой, я домчался до дому. Мне повезло, бабушка была на дворе. Меня заметить она не могла.

Я прошмыгнул на кухню, порылся в ящике стола. Отыскав нож с длинным ребристым лезвием на деревянной рукоятке, воровато спрятал его в портфеле.

Сломя голову, прибежал обратно в школу.

Толстая уборщица, раскорячившись, домывала лестницу. Могучие груди ее тяжело колыхались под провисшим халатом.

— Куды?! — заголосила она, когда я влетал на второй этаж, — там же ш нет никого, палаумнай! Занятия- то давно кончились!

Мне фартило. По коридору, копошась в сумочке и замедляя шаг, двигалась Людмила Ивановна. Я успел проскользнуть в темную подсобку и спрятаться за приоткрытой дверью. Наблюдая за ней сквозь узкую прожилку света в дверной щели, я нащупал в портфеле гладкую рукоятку ножа.

Видимо, найдя в сумочке то что искала, она набросила тонкий ремешок на плечо и уверенно прошла мимо подсобки.

Я осторожно выглянул, и как театральный злодей, на цыпочках покрался за своей жертвой.

Минуя библиотеку и кабинет физики, она свернула направо и пошла по направлению к столовой.

Я проследовал за ней.

В конце коридора моргала и потрескивала перегоревшая флуоресцентная лампа.

Людмила Ивановна толкнула тяжелую дверь в столовую и, не закрыв ее, двинулась дальше.

Я спрятался за умывальниками у входа. Обзор у меня был идеальный.

— Ой, Людмила Ивановна! — радостно воскликнула буфетчица, всплеснула руками и спешно вытерла их о передник, — а я вас заждалась. Вы что- то припозднились сегодня.

— Да-а, — отмахнулась учительница, — оболтусов своих уму-разуму учила.

Она присела на краешек стола и положила сумочку рядом.

Шаркая сланцами, в обнимку с огромной алюминиевой кастрюлей, проковыляла посудомойщица. Она кивнула Людмиле Ивановне.

— А у меня все давно готово, — развязывая передник, мама Носова убежала на кухню.

Через секунду она вернулась со свертком в руках.

— Вот, возьмите. Я там ватрушечек еще утренних доложила. И пирожков.

— Спасибо, Мариш, — учительница поднялась и навесила на плечо сумочку, — ну, побегу я, а то дома еще дел по горло.

Людмила Ивановна пошла к выходу.

— А как там Димка мой? — вдогонку прокричала Носова, — не балует?

— Учится, старается, — через плечо ответила учительница, подходя все ближе к двери.

Я выполз из-под умывальников и ломанулся вниз. Уборщица звякала ведром внизу, в раздевалке. Я решил подкараулить Людмилу Ивановну на улице.

Она спустилась с широкой лестницы. Я выглядывал из-за угла заднего двора. Отмерив безопасную дистанцию, двинулся за ней.

Я "вел" ее осторожно, по всем правилам киношных детективов. Но пару раз она все-таки оглянулась, вероятно, почуяв за собой слежку. Ловкий, я во время успевал скрыться.

Учительница поднялась на пригорок, поздоровалась с соседкой и скрылась за высокой калиткой палисадника. Я подошел поближе и увидел аккуратный домик с резными наличниками на окнах. Рядом с домом прогуливались бройлерные куры. Лохматая дворняга каталась в пыли, дергая короткими лапками и довольно тявкая. Неподалеку раздавалось жалостливое козье блеяние.

Я обежал палисадник и уткнулся в деревянный забор, отделяющий огород Людмилы Ивановны от узкого проулка. На забор ложился густо разросшийся куст сирени. Нащупав ногой узкую прореху в заборе, я загнал в нее носок ботинка, и схватился за приколоченную сверху рейку. Подтянулся. Голова моя выглядывала из-за забора, но была хорошо замаскирована сиреневым кустом.

Мальчишка с глазами навыкат, широким лбом и бледными щеками сидел в цветочной клумбе.

Рядом с клумбой были разбросаны изуродованные игрушки. Каркас кубика-рубика, обезглавленная кукла, одноногий плюшевый мишка…

Увидев Людмилу Ивановну, дурачок замычал и захлопал в ладоши, широко размахивая руками.

Учительница приблизилась к нему, достала из свертка ватрушку и присела рядом. Он схватил ватрушку, жадно откусил, и зачавкал, роняя кусочки творога на колени.