Тони Парсонс - Men from the Boys, или Мальчики и мужчины

И пока мы проводили время, ожидая вызова в кабинет, я чувствовал странное ликование — во мне переливалась дикая, безумная радость.

Мне казалось, это потому, что Пэт дал отпор. А может, и не только поэтому. Потому что я просто сидел здесь вместе с сыном и его матерью и перед нами мелькнул призрак нашей старой доброй, давно потерянной семьи, совсем как умерший родственник, увиденный во сне.

— Мистер Уайтхэд примет вас сейчас, — сказала нам пожилая секретарша, взглянув слезящимися глазами поверх очков, глядя сквозь нас, но Джина заулыбалась и рассыпалась в благодарностях, вежливо давая понять Пэту, что пора очнуться, а мне — что надо подняться с кресла и что мы вдвоем должны последовать за ней в кабинет.

Он был очарователен. Я не имею в виду, что нам предлагали чай с печеньем, но директор был довольно дружелюбен, хотя и викториански строг, и не смотрел на нас, как на пыль, оттого что мой сын врезал учителю физкультуры. Думаю, каждый день он видел вещи гораздо хуже.

— Мы очень серьезно относимся к любым формам оскорблений членов преподавательского состава, — заявил он, переводя взгляд с обеспокоенных родителей на провинившегося ребенка.

Пэт смотрел через плечо в окно, с огромным интересом изучая совершенно пустую спортивную площадку и футбольное поле за ней, словно все происходящее его ничуть не касалось.

— Это была случайность, — быстро проговорил я, и Джина резко повернулась в мою сторону.

— Действительно случайность, — не очень уверенно продолжил я. — Он не хотел.

Я посмотрел на сына.

Пэт пожал плечами.

— Какая разница, — сказал он. — Все они все равно ненавидят меня.

— Как ты себя чувствуешь, Патрик? — спросил мистер Уайтхэд, и я с изумлением осознал, что ему, похоже, наш сын действительно симпатичен.

Пэт кивнул, все еще поглощенный созерцанием пустой спортплощадки:

— Я в порядке, сэр.

— У тебя так хорошо шли дела, — сказал директор. — Японский был твоим любимым предметом.

— Да, сэр, — подтвердил Пэт, не глядя на него.

И я увидел, что мальчик приготовился выдержать сегодня все, но не был готов к тому, что с ним будут говорить ласково.

Директор даже улыбнулся:

— Я припоминаю, что ты был звездой в… театральной студии?

Пэт наконец взглянул на него:

— В Клубе латерального мышления, сэр.

Мистер Уайтхэд кивнул. Потом посмотрел на Джину, на меня и улыбнулся еще шире.

— Честно говоря, я себе даже не представляю, чем они занимаются в Клубе латерального мышления, — признался он.

Все нервно засмеялись.

— Я тоже! — воскликнул я, и в моем голосе прозвучали истеричные нотки.

— Его травили — дети и взрослые, — сказала Джина и взглянула на Пэта, и на мгновение мне показалось, что она сейчас велит ему сесть прямо. — И эта травля происходит уже довольно долгое время.

— Ему надо учиться не давать себя в обиду, — сказал я, и она повернулась ко мне.

— Ты думаешь, это ответ на все вопросы, — огрызнулась она. — А что, если кто-то не может сопротивляться травле, Гарри? Что, если этот кто-то слишком вежлив, или слишком робок, или слишком одинок? Что тогда?

— Не знаю, — ответил я. — Думаю, тогда тебя макают головой в унитаз.

Мистер Уайтхэд поднял руки, подобно консультанту по семейным отношениям, прося слова.

— Мы отрицательно относимся к случаям травли в Рамсей Мак, — сказал он.

Пэт фыркнул, горько улыбнувшись, и в первый раз за все время мне показалось, что директор сейчас кого-нибудь убьет.

— Вы исключены на неделю, молодой человек, — заявил он, сердито ткнув «Паркером» в моего сына. — Я уверен, что вы не нарочно ударили мистера Джонса и что в последующие четыре года вы будете хорошим и прилежным учеником. — Он покачал головой. — Не знаю, что происходит с тобой в этом году, Патрик. Но если ты не исправишь свое поведение, то у школы не останется другого выхода, как исключить тебя насовсем.

На лице Пэта появилась едва заметная улыбка. Он взглянул на мать.

— Мы думали о том, чтобы сменить школу, — сообщила директору Джина. — Мы с мужем давно не живем вместе.

Директор кивнул:

— Я так и подумал.

Неужели это так заметно? Я не верил, что ссорятся и язвят только разведенные пары. Я думал, что так делают все.

Мистер Уайтхэд покачал головой.

— Но это важный год для Патрика, — сказал он. — Экзаменационный год.

— Что же, значит, это произойдет после экзаменов, — ответила Джина. — Возможно.

— Я смотрю, вы все продумали, — проговорил я, переводя взгляд с бывшей жены на сына. — Когда мы начали думать о том, чтобы сменить школу? — Они не смотрели мне в глаза. — Потому что я не припомню такого разговора.

— Моему сыну трудно ездить в школу через весь город, — продолжила Джина, не обращая на меня внимания. — К тому же его здесь травят. А теперь еще и это исключение.

Она опустила глаза, а потом робко взглянула на директора. Ах, Джина. Она все еще умела очаровывать. Директор положил «паркер» на стол.

— Я надеюсь на ваше понимание, — негромко проговорила она.

— Что же, — ответил мистер Уайтхэд, — дайте мне знать о своем решении. Но я настоятельно рекомендую вам подождать до конца учебного года.

— Спасибо, — сладким голосом ответила Джина, словно ей сказали: «Давай, детка, делай все, что пожелаешь».

Но моя кровь кипела. Новая школа? Кто упоминал хоть словом о новой школе?

— Хулиганы есть на каждой спортплощадке, — сказал я, невосприимчивый к магии ресниц Джины. — На каждой спортплощадке в каждой школе страны. Всегда найдется кто-нибудь. — Я покачал головой. — Он не может просто сбежать. Ничего не выйдет.

— Хочешь, чтобы он со всеми дрался? — спросила она, словно я был психопатом. — Он не такой, как твой отец, Гарри. И знаешь что…

Проблема в общении с бывшими супругами состоит в том, что они точно знают, что ранит вас больше всего.

— Ты тоже не такой, — сказала она.

Пэт и директор отвернулись. Им явно было неуютно находиться в одном помещении с нами.

Мы задержались у школьных ворот, держа в руках ключи от машин, едва сдерживаясь, чтобы разойтись, не наговорив друг другу еще больше гадостей. Я дрожал от холода. Зима, похоже, не собиралась заканчиваться. Я посмотрел на Джину.

— В Сохо есть хорошие школы? — спросил я.

Она с неприязнью взглянула на меня:

— А здесь они есть?

— Рамсей Мак не такая плохая, — ответил я. — Держит уверенное первое место по пальбе и ножевой резне.

Ее губы сжались.

— Думаешь, смешно?

Я перевел дыхание. Может, предложить ей кофе? Или выпить пива и сыграть в дартс? Глупо даже думать об этом. Но я больше не хотел сражаться с Джиной. У меня была жена. Я мог сражаться дома с ней. Зачем мне расходовать энергию на эту чужую женщину? Но разумеется, я знал ответ на этот вопрос. Из-за мальчика. Без сына Джина и я счастливо жили бы на разных планетах.