Михаил Меньшиков - Письма к ближним

Чтобы понимать, что делается на свете, какой истинный разум имеют события нечаянные и кровавые, следует уяснить себе дух эпохи и наше место в истории. Ничего нет нового под солнцем, говорил древний мудрец, – «что было, то и будет». То, что есть, когда-то уже было, человеческий род когда-то уже находился приблизительно в теперешних международных условиях и был охвачен настроениями столь же жестокими. Когда англичане, немцы, французы, американцы охотятся за отсталыми, цветными расами, вырубая их и выжигая с тем равнодушием, с каким колонист расчищает заросли, – никому не приходит в голову, что эти культурные христиане поступают точь-в-точь как древние язычники и что истинная их вера, истинная мораль совершенно та, что за пятьсот лет до Христа. Если нынешние знаменитые люди, как Момзен и Гартман, стоят за беспощадную войну (в особенности – со славянами), то это точь-в-точь как в Древней Греции, где величайшие умы отрицали всякое братство между народами. «Греки настолько же выше варваров, – говорил Исократ, – насколько люди – выше животных». «Эллинам подобает властвовать над варварами», – говорил Эврипид. «По самой природе, – заявлял Демосфен, – варвары ненавистны грекам». Аристотель всякую войну против варваров признавал столь же законной, как охоту на диких животных и пр. и пр. По мнению Ливия, между цивилизованными народами и варварами должна вестись вечная война, и что это неизменный закон природы. Тем же чувством ненасытной вражды к слабым соседям дышали все культурные народы древности.

Не то ли же самое и теперь? Со времен Генриха-Мореплавателя ведется война белой расы с дикарями, и за истреблением последних, та же участь угрожает и нынешним «варварам» – народам восточным, по выражению Лэндсдоуна, «с более низкой цивилизацией и образом правления». В Африку, Египет, Индию, Турцию, Китай, Бирму со стремительной быстротой врываются современные Александры и Цезари, и к концу XX века едва ли хоть клочок земли останется не завоеванным белой расой. Барон Таубе говорит, что теперь, как во времена Фукидида, возобладал страшный для понятия международного права принцип, что единственным двигателем поведения правительства является польза государства. Как в древности первобытное общество переродилось в хищное государство, так и теперь. Наше время вообще очень напоминает эпоху, следовавшую за распадением монархии Александра Македонского. «Отношения между государствами (тогда) приняли новый оборот, по внешности весьма схожий со структурой современной нам международной жизни», – говорит барон Таубе. Как и теперь, владычество над миром было поделено между пятью великими державами и почти одной культуры: на Западе соперничали Рим и Карфаген, на Востоке – Македония, Сирия, Египет. Вокруг этой могущественной группы, обреченные на поглощение, ютились более мелкие царства – Понтийское, Парфянское, Пергам, Нумидия и пр. Великие державы древности, как игроки вокруг зеленого стола, облегали Средиземное море, тогда единственно доступное; по этому морю – как кучи золота у игроков – двигались богатства из края в край, и народы, жадно склонившись, мечтали обобрать друг друга. Из торговой борьбы возникла военная, приведшая к созданию единой мировой державы. Теперь средиземный бассейн расширился на весь шар земной; груды богатства движутся по океанам, но народы душит та же зависть, тоска по выигрышу. Разбившись на пять великих держав, древний мир мечтал о политическом равновесии, о своего рода европейском концерте, но эти мечты, высказанные у Полибия, в конце концов рухнули. Весьма возможно, что та же участь постигнет и современное «политическое равновесие». Спокойное, свободное сожительство народов когда-то было испробовано и оказалось невозможным. Несмотря на высокую культуру или благодаря ей, древние народы вели борьбу до тех пор, пока на поле битвы остался один победитель. Всемирное государство – вот единственная форма «вечного мира», которая была – и то лишь на короткое время – достигнута в пределах древней цивилизации.

Поразительнее всего то, что и тогда, в языческую эпоху, варвары считались единственною угрозою мира, и под этим предлогом и тогда культурные страны весь утонченный гений свой тратили на усовершенствование войны. Мы думаем, что только теперь наука вооружает людей орудиями истребленья, – совершенно то же самое было и в Древнем мире. Если император германский воздает царственные почести Круппу, то это только возвращение к языческому культу, где, например, копью поклонялись, как богу войны.

Параллель, намеченная нашим даровитым ученым, весьма тревожна (я беру лишь кое-какие черты ее и развиваю его мысль дальше). Если группа великих держав две тысячи лет назад разрешилась в одну мировую империю, то хочется спросить, не угрожает ли та же судьба и нынешним государствам? Мысль о мировом господстве никогда не померкала в истории, и в XX веке она имеет поклонников столь же пылких, как во времена Цезаря. Я уже писал о заговорах против человечества, о химерических мечтах Сесиля Родса, об империальной политике Чемберлена. Строго говоря, о мировом господстве спорят в наше время только две страны: современный Карфаген – Англия и современный Рим – Германия. Все остальные схемы – латинский союз, панславизм, панмонголизм, панисламизм – не столько серьезны. Хотя ими и охватываются колоссальные человеческие массы, но победу дает не количество, а качество. Карфаген и Рим – вот два великих соперника, как в древности. Что существует глухая вражда между Германией и Англией – это бесспорно, и мелкие, частные союзы их для совместного разбоя еще не обеспечивают вечного между ними мира. Германия уже выступила крайне опасной соперницей Англии на Востоке, в Африке, в Австралии, в Средиземном море, и через полстолетия эти два могущества непременно должны столкнуться. Если вы припомните гигантский замысел Сесиля Родса, разделяемый нынешним английским правительством, то целью политики его ставится объединение всех стран англо-саксонского языка, т. е. и Соединенных Штатов. Германия же и теперь считает своею добычей «все страны, где звучит немецкая речь», и смотрит как на колонии свои не только на Турцию, но и на Россию (Янжул). И Англия, и Германия завоевывают своих соседей прежде всего экономически. В Англии, например, за пределами страны помещен так называемый «эмиграционный» капитал, доходящий до 2 миллиардов рублей.

Как колоссальная помпа, капитал этот высасывает из окрестных народов до 600 миллионов рублей в год – сверх той добычи, какую дает Англии ввоз и вывоз. Подобные же аппетиты обнаруживает и Германия. Оба соперника, и Карфаген и Рим, растут необычайно быстро, и сила их становится непомерной. Соседям – чтобы сдерживать физическое давление этих могуществ, приходится воздвигать высокие плотины из миллионных армий, – но того и гляди воинственная стихия прорвет. Весьма возможно, что перед тем как сложиться окончательно, и Карфаген и Рим разгромят немало царств «более низкой цивилизации», вроде Турции, Персии, Китая и проч., чтобы подобно снежной лавине обрушиться на последние преграды.