Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

…Накануне Мюльхайм, проводя совещание с коммунистами роты, сказал:

— Надо сделать все, что в ваших силах, чтобы солдаты этого призыва успешно завершили курс боевой и политической подготовки. Скоро выяснится, стали ли отделения и взводы настоящими боевыми коллективами. Все теперь зависит от нас самих. Надо постараться, товарищи!

— Человек предполагает, а штаб управляет! — бросил в сердцах Глезер, подходя к машине. — Я ведь собирался с женой открыть купальный сезон, и вот на тебе… К счастью, наши близкие привыкли к сюрпризам военной жизни…

Пополудни рота прибывает в назначенный район. По сравнению со здешними местами их Борнхютте можно было бы назвать романтическим уголком земли. Здесь склоны холмов изрыты окопами и траншеями, дороги, прячущиеся в низинах, разбиты колесами и гусеницами. В отдалении просматриваются руины городского квартала, макет которого построен на полигоне. На территории учебного центра расположены два лесных массива. Травяной покров здесь разворочен, повсюду глубокие воронки и всякого рода заграждения. Вдали виднеются командные вышки и мачты радиостанции.

Солдаты размещаются по палаткам. Рядом, несколько в стороне, умывальная, представляющая собой трубу, протянутую на уровне груди, со множеством кранов.

Цвайкант осматривается, ощупывает стены палатки и произносит:

— Вот какова наша жизнь, друзья: вечером во дворце, а утром в хижине. Все на свете относительно, ничего вечного нет…

Мосс присаживается на походную кровать, проверяет, туго ли натянуты пружины, и вздыхает:

— Когда я вижу такую вот кроватку, у меня сразу начинает чесаться загривок. Думается, не обойдется без того, чтобы не заполучить по блошке в подарок.

Цвайкант скептически улыбается:

— Скромность твоя похвальна, но одним экземпляром ты вряд ли обойдешься. Хоть блохи и не являются стадными животными, в одиночку они жить не любят.

— Что за разговорчики? — спрашивает вошедший в этот момент в палатку Рошаль.

Солдаты вскакивают.

— Ничего особенного, товарищ сержант, — отвечает за всех Цвайкант. — Делимся наблюдениями о здешней фауне.

Рошаль кивает:

— Сдается, что нам предстоит подробно ознакомиться и с флорой этого милого уголка. Так что будьте готовы!

Учения начинаются вполне безобидно. В расположенной неподалеку балке стоит танковое подразделение Национальной народной армии. Танкисты отдыхают на траве рядом со своими машинами.

— Ты что, никогда не видел танки вблизи? — спрашивает Глезер Философа, с любопытством рассматривающего боевые машины.

Цвайкант делает губы сердечком:

— Минимальное расстояние между таким агрегатом и мной до сих пор составляло не меньше двадцати метров. Он стоял на железнодорожной платформе, а я ехал в купе первого класса поезда Берлин — Лейпциг. В такой ситуации особых эмоций танк у меня не вызывал.

Старшина кивает:

— Если ты сидишь в окопе, а он ползет на тебя, то, я думаю, эмоции наверняка возникнут.

— С этим я совершенно согласен, но не хотелось бы очутиться в подобной ситуации.

— Ага! — комментирует прибытие новичков один из танкистов. — Так вы, значит, те самые пограничники, что прыгают от дерева к дереву с собачкой на поводке?

— Ты бы запел по-другому, если бы я спустил на тебя такую собачку, — парирует Мосс. — Припустился бы удирать с такой скоростью, с какой, наверное, никогда не катался на своей бронированной тачке, приятель…

Ефрейтор танкист хохочет и спрашивает:

— А что за пушечки на ваших бронетранспортерах, с которыми вы упражнялись в своем учебном центре?

— Восьмизарядные для восьми болтунов, — не теряется Мосс. — А вашу машину можно посмотреть? Открой-ка люк.

— Посмотреть-то можно, — разрешает командир, маленький жилистый старший сержант, и саркастически добавляет: — Только не поломайте ничего.

— Не бойся, — со смехом отвечает ему Мосс, — нам приходилось общаться даже с нежными барышнями.

Командир взбирается на броню, открывает люки, рассказывает о тактико-технических характеристиках танка, объясняет его боевые качества.

Пограничники заглядывает в глубь машины.

— Смотрите, как интересно, — бормочет Цвайкант.

— Что же тебе интересно? — спрашивает командир танка.

— Эта боевая машина предназначена исключительно для целей уничтожения, и все же создатели ее руководствовались не только законами целесообразности, но и законами красоты. Посмотрите повнимательнее, и вы со мной согласитесь. Если бы создатели танка учитывали только его функциональное назначение, формы могли быть и другими.

Командир танка смотрит на Цвайканта с недоумением и в свою очередь задает вопрос:

— И ничего другого интересного вы не видите?

— Вижу. Ужасно тесное помещение, в котором приходится работать экипажу, и бесчисленные углы, о каждый из которых можно здорово удариться, как я полагаю. Ну а чтобы сказать больше, надо и знать побольше или хотя бы прокатиться на этой машине.

Позднее, когда пограничники сидят вместе с танкистами на корточках, курят и рассказывают друг другу о своем житье-бытье, командир танка спрашивает сержанта Рошаля, кивнув в сторону Цвайканта:

— Кого ты привел к нам? Швейка?

— Он у нас молодчина, — отвечает Рошаль.

— А тот, говорливый?

— Рядовой Мосс, его лучший друг. Их водой не разольешь.

Старший сержант качает головой:

— Да как же они ладят друг с другом?

Рошаль пожимает плечами:

— Да вот так… Может, и дружат потому, что разные…

В этот момент раздается сигнал тревоги для пограничников. Они бросаются к палаткам, а через четверть часа рота опять на марше…

Мосс крепко держится за борт грузовика, который, кренясь то в одну, то в другую сторону, преодолевает глубокие ямы и колдобины. Он с грустью смотрит назад, туда, где в облаках пыли постепенно исчезает их палаточный лагерь, и говорит тоном человека, смирившегося со своей горькой участью:

— Ну вот, теперь не скоро удастся поспать в палатках. А я бы согласился даже при условии, что подхвачу в постели блошку.

Цвайкант, сидящий рядом с ним, смеется:

— Поскольку эти особи водятся не только в палатках, твое желание вполне осуществимо. Ты можешь свести с ними более близкое знакомство даже этой ночью. Словом, поживем — увидим.

Машины проезжают мимо макета разрушенного города и сворачивают во впадину, по дну которой журчит ручей. Грузовики въезжают в воду и едут вдоль потока, взметая по сторонам брызги грязной воды. На самых глубоких местах вода достигает днища машин.

У подножия высоты, к которой направляются грузовики, солдаты спешиваются. Рота строится в колонну и начинает подниматься по развороченной земле к вершине. Капитан Ригер прямо на ходу отдает приказания командирам взводов. От быстрой ходьбы солдатам становится жарко, их легкие работают, как кузнечные мехи.