Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

— Слышал новость? У твоего Лейтенанта роман с Фрайкамп.

Майерс непроизвольно хватает его за рукав и грубо спрашивает:

— Кто говорит? Откуда тебе это известно?

Тому, конечно, такой тон не нравится. Он бормочет что-то невразумительное и пытается вырвать руку, но Майерс держит довольно крепко и требовательно повторяет:

— А ну, давай выкладывай, что знаешь!

— В деревне болтают, будто видели, как он по ночам выходит из ее дома. Все может быть. Зря болтать не станут…

— Кто видел?

Сержант теряет терпение:

— Что это ты устраиваешь мне допрос? Мое дело сторона. Спроси у людей сам, если тебя это интересует. — Он вырывается из рук Майерса, и тому не остается ничего другого, как вернуться к своим солдатам.

Учебный бой тем временем продолжается.

Пограничники цепью бегут сквозь лесную чащу, уже не обращая внимания на то, что мокрые кусты и ветви хлещут их не переставая. Солдаты укрываются в траншеях, под ногами у них хлюпает грязь. Потом они вновь бегут, согнувшись, по ходам сообщения, пока моторы бронетранспортеров не завывают где-то за их спиной и не раздается команда «К машинам!».

Цвайкант так вымотался, что у него не хватает сил перебросить тело через борт в кузов и он растягивается во весь рост на мокрой земле, не успев зацепиться за руку, протянутую ему Вагнером. Колеса бронетранспортера приходят в движение, и Цвайканту не остается ничего другого, как присесть, защищая лицо от мощного фонтана грязи. Он бросается вдогонку за машиной лишь тогда, когда она уже отъезжает на порядочное расстояние.

Мосс нажимает кнопку сигнала, проведенного в кабину водителя, кричит:

— Стой!

От резкого торможения Рошаль едва не слетает со скамьи. Цвайкант на последнем дыхании догоняет машину, навстречу ему тянутся руки товарищей. Они втаскивают Философа в кузов и поддерживают, пока он не находит опору самостоятельно.

— Ну, поехали? — спрашивает водитель. — А то мы доберемся до цели одновременно с тыловым обозом.

Ревет мотор, и машина устремляется по пересеченной местности на такой скорости, что Мосс поглядывает с испугом, в какую сторону они свалятся.

Наконец водитель бронетранспортера догоняет товарищей и занимает место в колонне. Пограничники вздыхают с облегчением.

— Черт побери! — восклицает Мосс. — Стоит поднажать, и эта колымага, оказывается, может превратиться в гоночный автомобиль. — И вдруг его разбирает хохот — он указывает на Цвайканта, с ног до головы вымазанного глиной: — Нет, вы только на него посмотрите — вот это маскировка!

Цвайкант, все еще не отдышавшийся, отвечает ему с кислой миной:

— Освежили меня, друг мой, освежили не хуже, чем в парикмахерской.

На ужин солдаты собираются под наскоро натянутым брезентом. Каждому выдают небольшую порцию консервированных сосисок, кусок черного хлеба и кружку чая. Люди обессилены и бросают злобные взгляды на небо, остающееся беспросветным.

Мосс смотрит на часы:

— Три часа назад я должен был встретиться с ней, а я в это время сижу тут с тобой, Светильник. Я бы уже ей все высказал…

Убирая свою посуду, Цвайкант заявляет:

— Все это спекулятивные рассуждения. Ты бы давно сказал о своих чувствах, если бы не твоя боязнь и робость. Я полагаю, что ты и сегодня не смог бы этого сделать.

Рошаль отводит обоих солдат в сторону:

— Вы задержали движение бронетранспортера без моего разрешения, рядовой Мосс.

— Так точно. Светильник выдохся и отстал. Я хотел помочь ему…

Цвайкант подтверждает, что все так и было.

— Я действительно выбился из сил, — рассказывает солдат, — и если бы Мосс не проявил инициативу, мне не удалось бы догнать машину.

— Стало быть, налицо не только превышение полномочий со стороны одного, но и недостаточная физическая подготовка другого. А ведь прошла добрая половина срока вашего обучения.

— Я смотрю на это по-другому, — возражает Цвайкант, — и, если разрешите, разъясню свою точку зрения…

— Нет, не разрешаю. Речь идет о военной службе, а в этих вопросах решающее слово за мной. Вы свободны, можете идти!

Мосс уходит, Цвайкант задерживается. Впервые за то время, что Рошаль знает солдата, тот повышает голос в разговоре с командиром:

— И все-таки я расцениваю случившееся в ином свете, поэтому с вашего разрешения хотел бы объясниться.

— Сделаете это при первом же подходящем случае в присутствии всего отделения, — соглашается Рошаль.

Солдаты надеялись, что после скудного ужина учения закончатся, но надеждам их не суждено сбыться. Они утомлены, не слышно даже шутливой перебранки, которая всегда служила чем-то вроде подбадривающего средства.

Наконец около полуночи раздается сигнал отбоя. Но до того они еще отрабатывают действия в условиях ночного освещения поля боя ракетами, учатся на ходу совершать посадку на машины и высадку из них, действовать в темноте (после ослепления ракетой). Ребята осознают, каким блаженством может быть минутная передышка под деревом и какое это счастье — отдых в палатке на походной раскладушке, по поводу которой они вчера отпускали шуточки…

Чистка оружия? Теперь еще и это…

Глезер хохочет:

— А вы как думали?

Солдатам не до смеха — они слишком устали. Командиры отделений тоже изрядно вымотались и лишь вполуха прислушиваются к тому, что говорит Юрген.

— Результаты хорошие, особенно отличилось отделение Майерса. Словом, спокойной ночи… Вы что-то хотели сказать, товарищ сержант?

Юрген задает Майерсу этот вопрос, потому что при неярком свете лампы лицо сержанта кажется ему озабоченным.

Майерс вытягивается:

— Нет-нет, все в порядке.

Конечно, Майерса что-то тревожит. Юрген чувствует это по его голосу, да и Майерс не очень-то старается скрыть свое настроение. Но и лейтенант слишком утомлен, чтобы продолжать беседу, и дает команду разойтись.

Дождь продолжается всю ночь. Не прекращается он и утром, когда солдаты встают и обнаруживают, что обмундирование совсем не просохло.

Один из танкистов заходит в палатку с газетой в руке, оглядывает ее обитателей и удивленно констатирует:

— Так это вы и есть?! Парни, так о вас же написали в газете!

Солдаты окружают гостя, каждый хочет увидеть газету первым. Им посвящена целая страница: взвод на марше, когда проезжает деревню, на полигоне, отделение Рошаля преодолевает полосу препятствий, Мосс крупным планом — он смело взбирается на стенку.

Танкист указывает на снимок:

— По этой фотографии я и узнал вас. Такой «циферблат» не часто увидишь.

Мосс отвечает ему в сердцах:

— Смотри, как бы я не переставил стрелки на твоем «циферблате», парень! Дай-ка сюда газету… Ну, теперь убедился, какая мы известная команда? Осознаешь, какая вам выпала честь? Вы же можете приветствовать нас на этих полях! Оставь нам газету.