Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Неподалеку от вершины склон зигзагом разрезают траншеи. Солдаты останавливаются, и Рошаль отдает им боевой приказ: рота будущих пограничников должна занять позиции на переднем склоне, подготовиться к обороне, отбить атаку «противника» и воспрепятствовать его прорыву в направлении макета разрушенного города. Их отделению приказано действовать на левом фланге взвода с дополнительной задачей — обеспечивать стык с соседней ротой.

— Будьте готовы к тому, что ночь покажется вам слишком долгой, — говорит в заключение Рошаль. — Судя по всему, так оно и будет.

Мосс шепчет:

— А я-то, как увидел палатки, так и размечтался: хорошо бы, мол, провести вечерок за игрой в скат.

Цвайкант вытирает пот со лба:

— Мышление — это сложный биохимический процесс, мой дорогой…

— Вы что-то хотите сказать? — обрывает его Рошаль.

— Никак нет, товарищ сержант!

— Тогда я попрошу тишины. За мной, вперед!

Где-то позади них взвивается в небо сигнальная ракета, и солдаты, пригнувшись, устремляются за своим командиром по траншее, стены которой во многих местах обвалились или же разрушены гусеницами танков.

Траншея, предназначенная для отделения, расположена на переднем склоне высоты между группой деревьев и остатками старого сарая, который много десятилетий назад выгорел до самого фундамента. Сержант отводит каждому из солдат его огневую позицию, определяет сектора обстрела и полосы наблюдения, ставит задачи по обороне.

Мосс и Цвайкант получают задание оборудовать пулеметное гнездо на левом фланге отделения. Они с ожесточением вгрызаются в землю, отрывая индивидуальные ячейки в глинистой, с большим количеством камней стене траншеи, насыпают брустверы. Когда начинает смеркаться, на ладонях у них горят большие волдыри и им кажется, что не осталось в теле ни одной косточки, которая не ныла бы от усталости и напряжения.

На ужин им дают хлеб, кусок копченой колбасы и чай. Они основательно проголодались и выдохлись, а надежда, что рота вернется ночевать в палатки, не оправдывается. В сумерках тяжелые серые облака заволакивают небо, погасив над их головами звезды, и пограничники с тревогой поглядывают ввысь. Время от времени взлетают ракеты, освещая окрестность дрожащим светом, да вспыхивают и гаснут фары проходящих вдалеке машин. Солдаты устраиваются, прислонившись к стенкам ячеек, устанавливают стволы оружия по секторам обстрела. Глаза у них слипаются от усталости.

Бойцы поочередно отправляются спать в блиндаж, где сколочены деревянные лежанки, покрытые сеном. Около полуночи Мосса и Цвайканта сменяют на боевом посту товарищи. Мосс со вздохом облегчения принимается ощупывать больные места.

— Ну, слава богу! — говорит он. — А то уж я собирался подпирать веки спичками, потому что они сами закрываются. Ура, дружище! Нам приготовлено прямо-таки райское ложе.

Спускаясь в блиндаж, в середине которого на грубо сколоченном столе коптит огарок свечи, Мосс морщится:

— Здесь такой тяжелый дух, что хоть нос затыкай.

— Сначала закрой рот, — бормочет в ответ ему чей-то сонный голос. — Если не нравится, ночуй на улице.

— Ну, ты-то уж принюхался… Иди сюда, мой дорогой Светильник, — обращается Мосс к Цвайканту, — здесь есть отличный диванчик. Лучше задохнуться тут, чем замерзать снаружи.

— С одним условием, — шепотом отвечает Философ. — Поскольку у меня нет ни малейшего желания дискутировать на эту тему, спорный характер твоего замечания я проанализирую утром. Какое из двух мест подходит тебе больше? Выбирай.

— Я бы предпочел лечь у стены. А теперь молчок, не то они и в самом деле выгонят нас из этого дворца.

В час ночи начинается дождь. Он льет не переставая. Когда на рассвете раздается сигнал тревоги, земля под ногами оказывается совершенно раскисшей, в траншеях стоят грязные лужи, пузырящиеся при ударах дождевых капель о воду.

Мосс вылезает из блиндажа и испуганно восклицает:

— Ну и пакость! Нет, вы только посмотрите на это свинство! Приготовиться к хождению по лужам!

Согнувшись в три погибели, солдаты бегут к своим окопам, задевая рукавами стенки ходов сообщения, а там, где доски настила разбиты, их обдает брызгами, сапоги увязают в грязи так, что кажется, их уже не вытащить.

На стороне «противника» серое небо прорезают осветительные ракеты, вспыхивают огоньки выстрелов. Затем солдаты начинают выполнение упражнений. Пограничники отбивают атаку «противника», ликвидируют прорыв, когда тот временно вклинивается между ними и соседом слева, а затем переходят в контратаку.

Проходит всего несколько часов этого нелегкого дня, и солдаты чувствуют: никогда в жизни они не были такими мокрыми и грязными, как сейчас. С ветвей деревьев и с кустов за шиворот льются ручейки дождевой воды.

Мосс стоит, широко расставив ноги, встряхивает руками и бормочет, качая головой:

— Это же немыслимо! Неужели не найдется ничего пожевать?

Глезер, занимающий позицию рядом с ним, делает отрицательный жест.

— Можете глотнуть чая из фляги. Представьте себе, что полевая кухня разбита «противником», такое в бою случается.

— В самом деле?

Старшина пожимает плечами:

— Учения проходят в условиях, приближенных к боевым. Пограничник должен уметь вести бой и на пустой желудок.

Мосс глубоко вздыхает:

— Товарищи, чувствую, что у меня на месте желудка образуется дыра. А тут еще этот дождь!

— Я бы назвал его крайне неприятным обстоятельством, друг мой, — поправляет товарища Философ.

— Прекрати, — вздыхает Мосс.

Рошаль только качает головой, а Мосс снова вздыхает:

— Заткнулся бы ты, «крайне неприятное обстоятельство»! Лучше присядь на дно окопа и отдохни, прошу тебя.

— Поскольку влажность моих брюк примерно соответствует влажности почвы, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом, — невозмутимо отвечает Философ.

Вдалеке вверх по склону высоты, над которой виднеются башни макета разрушенного города, ползут наступающие танки. Хоть они и стреляют холостыми зарядами, земля вздрагивает даже здесь.

Цвайкант следит за танками прищуренным взглядом и невесело спрашивает:

— Неужели и нам придется иметь с ними дело?

Рошаль считает, что этого не случится:

— У них своя задача, а мы только воспользовались их полигоном для проведения наших учебно-полевых занятий.

Сержант Майерс, сидящий в траншее со своим отделением, пытается закурить сигарету, но обнаруживает, что спички в коробке размокли, головки их мнутся, как глина. Он оглядывается по сторонам и замечает командира отделения из первого взвода — тот курит, укрывшись под зеленым шатром стоящей неподалеку елки. Майерс подходит к нему, чтобы попросить огня, а когда намеревается вернуться на свое место, тот вдруг сообщает: