Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

— Постарайтесь, товарищи. На нас, пограничниках, лежит большая ответственность. Вспомните Великую Отечественную войну. Ведь тогда советским пограничникам пришлось первым отражать нападение фашистов. Как вы себя чувствуете, рядовой Цвайкант? Выдержите нагрузку?

Философ улыбается вымученной улыбкой:

— Учитывая возможности человеческого организма и тренировки, проведенные в период освоения учебной программы, я должен был бы ответить «да», но я воздержусь, потому что предпочитаю высказаться после завершения учений.

Мосс улыбается:

— Наше уникальное явление философствует даже в том случае, когда обычный человек ответил бы «да» или «нет».

— Обычный человек использует возможности языка, чтобы выразить свою мысль четко и ясно, что же касается тебя…

— Разговорчики! — прерывает его Рошаль. — Отложите ваши глупости на потом, когда выполним задачу… Отделение, слушай команду! В направлении ориентира один — марш!

Солдаты вскакивают и мчатся вперед по увядшей траве. Иссушенная солнцем земля тверда как камень, покрыта трещинами. Специальный механизм поднимает из укрытия первую группу мишеней.

— Отделение, по противнику впереди слева — огонь!

Хлопают выстрелы. Огненные трассы пуль прокладывают свои траектории, но большинство попаданий — мимо цели, это видно по столбикам пыли, поднимающимся с земли перед мишенями.

— Бери выше!

Мосс ведет стрельбу из пулемета, у него явное попадание. Падают и другие мишени.

— Вперед! Не забывать о солнце, держать прицел выше!

Гимнастерка и брюки прилипли к телу, пульс у Рошаля бьется в бешеном темпе, а солнце продолжает безжалостно палить. Кажется, что слой воздуха колышется над пересохшей землей, и, когда появляется следующая мишень, Рошалю не сразу удается разглядеть ее.

— По пулемету противника впереди справа — огонь!

Мишень и прицельная планка едва видны, и Рошаль слишком поспешно нажимает на спусковой крючок.

Мосс по-прежнему сохраняет хладнокровие. Он неторопливо прицеливается, и со второй очереди мишень падает. Кто-то стреляет вслед за ним, но пули ложатся метрах в пятидесяти перед линией мишеней. Рошаль ругается. «Промахи неизбежны, — думает он, — но это уж слишком. В настоящем бою это равносильно самоубийству».

— Отделение, вперед — марш!

Очередная группа целей поражена полностью, но со следующей возникают трудности: одна из мишеней остается непораженной, а времени возиться с ней нет — надо наступать дальше.

Поднимаясь для очередного броска, Рошаль окидывает взглядом лица соседей. Силы Цвайканта, по-видимому, на пределе, а вот Вагнер, напротив, выглядит довольно бодрым. На правом фланге отстает Кюне. Особенно мучительно дается им последняя стометровка. Сердце готово выскочить из груди, пот разъедает глаза, а предстоит выполнять самое трудное упражнение — вести стрельбу по движущимся целям.

— Вперед, вперед! Быстрее! По противнику прямо — огонь!

Рошаль бросается на землю, прячется за крохотным бугорком и пристраивает поудобнее автомат. Движущиеся мишени проходят уже половину пути, когда он открывает огонь. Только после второй очереди он замечает, что рядом с ним занимает огневую позицию Цвайкант. В это время все мишени падают, причем последняя в тот самый момент, когда механизм уже опускает ее в траншею.

Первым осознает происшедшее Мосс. Он поднимается и восклицает, потрясая оружием над головой:

— Эй, удачливые стрелки, а ведь мы должны получить «отлично»! Вставай, Светильник, порадуйся, хоть ты мазила.

«Отлично»… — доходит наконец до Рошаля. — Несмотря на то что одна мишень осталась непораженной, оценка общих результатов все же должна быть «отлично»…»

— Отделение, встать! Разряжать! Оружие — к осмотру!

А из громкоговорителя, установленного на командном пункте, уже доносится: «Второе отделение третьего взвода, командир отделения сержант Рошаль, оценка «отлично»!»

Итак, последние сомнения рассеиваются. Несмотря на тучи пыли, затруднявшие видимость, несмотря на то, что два солдата в последнем упражнении изготовились к стрельбе лишь тогда, когда мишени уже уходили в укрытие, несмотря на то, что личные показатели у солдат неодинаковы, отделение получило «отлично». Что ж, это хорошо, да только не совсем.

Радостное настроение охватывает солдат, когда командир роты объявляет им перед строем поощрение. Юрген доволен, что не только отделение Рошаля, но и весь взвод оказался в передовиках. Он собирает командиров отделений и поздравляет их — сперва Рошаля, потом Барлаха и Майерса.

Майерс смотрит в сторону с тем же угрюмым выражением лица, которое Юргену знакомо, на рукопожатие, по существу, не отвечает.

— Вы не рады? — спрашивает Юрген.

— Чему?

— Тому, что отделение Рошаля стало одним из лучших, а взвод в целом вышел в передовики.

— Это наша обязанность, — отвечает Майерс. — К этому мы должны стремиться согласно положениям устава. Чему же тут радоваться?

— Иногда я просто не понимаю вас, товарищ сержант. Майерс молчит, но ответ можно прочитать на его лице.

— Не понимаю я поведения Майерса, — говорит Юрген Глезеру, когда они остаются вдвоем.

— Сейчас вам вряд ли удастся что-либо изменить, — отвечает тот. — Что одному в радость, другому в тягость.

— Когда речь идет о соревновании, один всегда становится победителем, другой побежденным. Так повелось издавна. Если каждый занявший почетное место будет при этом чувствовать себя обиженным, мы, пожалуй, далеко пойдем.

— Но и победителю нужно найти свое место… — тихо отвечает Глезер.

Юрген пристально смотрит на старшину, однако не обнаруживает в глазах Глезера даже намека на иронию.

Праздничное настроение царит в отделении Рошаля и вечером, когда солдаты чистят оружие и готовятся пойти в увольнение. А Рошаль тем временем анализирует еще раз ход учений, ищет причины недостатков. Потом он идет в казарму и предлагает ребятам своего отделения:

— Присядем-ка на минутку.

— Случилось что-нибудь? — спрашивает Мосс. — Меня сегодня уже ничем не удивишь, разве что наступит конец света или дадут вне очереди солдатское денежное содержание.

Все собираются вокруг стола, и Рошаль интересуется:

— Вы довольны результатами учений?

— Что за вопрос!

— А разве можно быть недовольным таким результатом?

— Может, вы сами недовольны?

— Да, я недоволен.

Рошаль видит, как у ребят вытягиваются лица, а смех сразу смолкает.

Цвайкант реагирует первым:

— Мы получили оценку «отлично», более высокой даже уставы не предусматривают. Конечно, одна мишень осталась несбитой, но чего только не случается в этом мире!

— Ну, ладно. Позвольте тогда задать вам несколько конкретных вопросов. Почему мишень осталась несбитой?