Арсен Коцоев - Саломи

— Вот здесь хорошо, — сказал Карум. — Тихо. Никто не помешает.

— Что ты! — ужаснулась Нина. — Лучше сядем там, где все сидят. Тут так темно, что мы не увидим даже то, что будем кушать.

— Эх, жена! Ты, кажется, думаешь, что я никуда не гожусь. Смотри!

Ах, как долго ждал Карум этого момента. Сейчас Нина увидит чудо!

Карум протянул руку к стене. Нина услышала, как что-то щелкнуло. Но свет не зажегся.

Карум уже бывал в этом кабинете, правда, только вечером, когда во всем Цхинвали горел электрический свет.

Ах, с каким удовольствием поворачивал он тогда вот эту штучку, которая называется выключатель: повернешь один раз — свет зажжется; еще раз повернешь — погаснет. Ощущение такое, как будто ты чародей.

Что же сейчас случилось?

Прислужник принес керосиновую лампу.

— А электрический свет не горит? — спросил Карум.

— Нет, днем у нас электричество не работает.

Карум был смущен. Чудо не удалось!

— Ну, ладно, я покажу это тебе в другой раз, — пообещал он Нине. — Вон погляди, — кивнул он на потолок, — лампочка сделана из стекла. Она круглая, как яйцо. В середине нет ни фитиля, ни керосина. Ничего нет — и все равно горит.

Нина вскинула глаза вверх и увидела там небольшой стеклянный шарик. Но волоски лампочки не светились. Она была мертва, и Нина не нашла в ней ничего особенного.

— У нас мало времени, — сказала она мужу. — Давай поскорей покушаем и пойдем покупать вещи.

В кабинете было неуютно, грязно и пахло мышами.

«Если бы этот дом принадлежал мне, — подумала Нина, — он блестел бы, как стеклышко».

Больше всего Карум любил хаши. Но он знал, что Нина еще никогда не ела котлет.

— Кацо, — сказал он прислужнику, — принеси котлеты и бутылку вина.

Духан — это все-таки духан. Здесь трудно уединиться даже в отдельном кабинете. Не успели супруги выпить и по рюмочке вина, как в дверях кабинета показался друг и однокашник Карума — Илико. Он был не один. Из-за его спины выглядывал Нико со своей женой Пепо.

Эти люди оказались здесь, к слову сказать, не случайно. Они все время следили за Карумом и, когда он сбыл с рук свой товар, свалились как снег на голову.

— Заходите. Выпейте по стаканчику, — пригласил Карум.

Они не заставили себя долго упрашивать. Зашли и выпили.

— Берите стулья. Садитесь!

Они сели.

Пепо была подружкой Нины, и гостеприимная женщина усадила ее рядом с собой.

Карум кликнул прислужника и велел принести три порции хаши и вина.

— Предлагаю избрать тамадой Илико, — сказал Нико.

Возражений не было. Вина и закусок на столе с каждым часом становилось все больше и больше. Нина, видя, что ее подружка охотно прикладывается к рюмочке, стала пить и сама.

Все развеселились. Карум затянул песню про Исака. Мужчины подпевали ему. Песня еще продолжалась, когда в дверях показался еще один односельчанин, по имени Тедо.

Он охотно выпил предложенный ему встречный бокал вина и непринужденно сказал:

— Ладно уж, посижу с вами.

Присел. Прислужник принес для него пустой бокал.

Все отлично знали, что этот самый Тедо каждый базарный день отправляется из Верхнего села в Цхинвали для того, чтобы выпить и закусить на чужой счет. Недаром же односельчане прозвали его «Самоприходящий Тедо».

Каруму все это было хорошо известно, и он предложил ему встречный бокал, полагая, что этим отделается.

На столе уже не оставалось вина. Но никто из гостей не собирался уходить. Да и Карум уже вошел во вкус.

— Принеси еще три бутылки, кацо, — сказал он прислужнику.

Веселье разгоралось. Смех, шутки, тосты. Желая угодить компании, «Самоприходящий Тедо» запел песню «Святого Георгия».

К этому времени Карум уже изрядно повеселел, и, когда Тедо кончил петь, он, ударив кулаком по столу, крикнул:

— Что ж, друзья, иногда надо и погулять! Хорошо погулять! Куда ж это запропастился прислужник? Заснул он, что ли!

Карум постучал стаканом по пустой бутылке.

Развеселилась и Нина, но практическим женским умом она понимала, что ее муж расходует слишком много денег. И Нина сказала, ни к кому не обращаясь, как бы говоря самой себе:

— Хватит, пожалуй! Ведь хорошо погуляли.

Кое-кому за столом эти слова не доставили никакого удовольствия. А до сознания Карума они даже не дошли.

Вдруг кто-то воскликнул:

— Ва! Смотрите, вот еще один.

Это был Коте.

Он, как и Тедо, каждый базарный день обходил по очереди все духаны, и если встречал знакомых, то подсаживался к ним. Войдя в кабинет, Коте приложил руку к сердцу и громко сказал:

— Пировать вам счастливо, друзья! Узнал вас по голосам. Уж очень вы хорошо поете!

— Садись, Коте, садись. Много не разговаривай, — пригласил Карум. — Вот теперь наша компания стала совсем хорошей!

Видя, что ее супруг не в меру разошелся, Нина шепнула мужу:

— Хватит, Карум. Довольно! Домой пора!

Услышав эти слова, Коте посмотрел на женщину такими глазами, будто хотел убить ее взглядом. От Нины это не ускользнуло, и она подумала: «Ладно! Буду сидеть спокойно, а то осрамлюсь еще. Люди подумают, что я скупая хозяйка».

Тем временем прислужник опять появился в дверях.

— Слушай, парень, — сказал ему Карум, — нас теперь семеро. Принеси нам семь бутылок вина, хаши, чесночный рассол! Целую чашку! Понял?

От этих слов Коте просиял и, подмигнув Илико, патетически воскликнул:

— Кто во всем Цхинвали умеет пировать лучше Карума? Никто!

— Ну конечно, кацо! Все знают, что Карум любит угостить друзей! А кто не умеет хорошо кутить, тому и в духан ходить нечего! — ответил Илико.

Пир продолжался. Вместо стройных песен уже слышался пьяный смех; все чаще и чаще раздавались неуместные выкрики.

Иногда дверь отворялась, и какая-нибудь голова просовывалась в кабинет. (Может быть, кто-нибудь из этой честной компании угостит бокальчиком вина?!) Но пирующие уже не обращали ни на кого внимания. Каждый говорил что-то свое. Один не понимал другого.

В кабинет заглянул молодой человек в черкеске, любитель выпить и закусить за чужой счет. Охотно он посидел бы с этими веселыми людьми, но его никто не приглашал.

Пришлось уйти ни с чем. Но через некоторое время он опять заглянул. Заглянул и в третий раз. Потом, окончательно осмелев, подошел к столу, взял чей-то бокал и воскликнул:

— Пью за ваше здоровье, люди добрые! Да будут дни вашей жизни долгими и счастливыми!

Незнакомец залпом опорожнил бокал, потом взял чью-то тарелку и с аппетитом начал закусывать.

Карум лениво подумал: «Смелый молодой человек».

— Др…уг м-ой, ка-цо… — произнес он заплетающимся языком. — Пей!.. вот мой бокал…

Гость не заставил себя долго просить: залпом выпил предложенный бокал до дна, нашел свободное место за столом, сел и, не ожидая очередных тостов, начал пить и есть. Не обращая ни на кого внимания, молодой человек наливал себе стакан за стаканом.