Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Мальчик! Эй, мальчик!

Он подошел, с любопытством глядя на нее.

– Хочешь немного заработать?

– Да, мэм, – вежливо ответил он, сдвинув грязную кепку на ухо.

– Помоги мне донести этот саквояж, – сказала Эйлин, и он с готовностью подхватил ее ношу.

Через некоторое время она пришла к Кэллиганам, и с множеством восторженных восклицаний она была водворена в свое новое жилье. Она восприняла свое положение с беззаботным спокойствием, тщательно распределив туалетные принадлежности и одежду. Тот факт, что она больше не пользовалась услугами горничной Кэтрин, которая прислуживала ей, ее матери и Норе, выглядел необычно, но не более того. Она вовсе не считала, что навсегда рассталась с прежним образом жизни, так что просто устроилась поудобнее.

Мэйми Кэллиган и ее мать относились к ней с раболепным обожанием, поэтому она по-прежнему пребывала в приятной и знакомой для себя обстановке.

Тем временем в доме семья Батлеров собралась за обеденным столом. Грузная миссис Батлер благодушно восседала в конце стола; ее седые волосы были гладко зачесаны назад, открывая гладкий, лоснящийся лоб. Она носила темно-серое шелковое платье с полосатой серо-белой оторочкой, хорошо оттенявшее ее румяное лицо. Эйлин следила за нарядами матери, и ни один предмет гардероба не обходился без ее одобрения. Нора выглядела молодой и свежей в бледно-зеленом платье с воротником и манжетами из красного бархата. Она казалась изящной и полной жизни; ее глаза, волосы и цвет лица дышали здоровьем. В качестве украшения она носила нитку коралловых бус, подарок матери.

– Посмотри, Кэллам, – обратилась она к брату, который сидел напротив нее и постукивал по столу ножом и вилкой. – Разве они не чудесные? Это мне мама подарила.

– Мама делает для тебя больше, чем я. Ты ведь знаешь, что хочешь получить от меня, верно?

– Что?

Он задорно посмотрел на нее. Вместо ответа Нора скорчила гримаску. Тут появился Оуэн и занял свое место за столом. Миссис Батлер заметила выражение лица своей дочери.

– Можешь мне поверить, так ты не добьешься братской любви, – заметила она.

– Боже, что за день! – устало произнес Оуэн и развернул салфетку. – На сегодня с меня достаточно.

– А в чем дело? – заботливо поинтересовалась мать.

– Ничего особенного, мама, – отозвался он. – Просто все идет через пень-колоду.

– Тогда ты должен поесть с удовольствием, это поднимет тебе настроение, – добродушно сказала мать. – Томпсон (она имела в виду семейного бакалейщика) доставил нам свежие бобы. Ты просто должен отведать их.

– Конечно, Оуэн, бобы что угодно приведут в порядок, – пошутил Кэллам. – У мамы на все есть ответ.

– Они замечательные, чтобы ты знал, – с достоинством промолвила миссис Батлер, не уловившая смысл шутки.

– Разумеется, мама, – согласился Кэллам. – Настоящая пища для ума. Давай немножко подкормим Нору.

– Лучше сам поешь, умник. Как я посмотрю, больно ты веселый! Не иначе собираешься с кем-то на свидание.

– Ты права, Нора. Сообразительная девочка! Сегодня у меня пять или шесть свиданий, от десяти до пятнадцати минут каждое. Я бы и с тобой свиделся, будь ты полюбезнее.

– Попробуй, если получится, – поддразнила Нора. – Я бы тебе все равно не позволила. Просто беда, если я не найду себе кого-нибудь получше тебя.

– Ты хочешь сказать, такого же, как он, – поправил Кэллам.

– Дети, дети! – спокойно вмешалась миссис Батлер, разыскивая взглядом старого слугу Джона. – Стоит на минуту оставить вас, как ссоритесь! Ведите себя потише. Вот идет ваш отец, а где же Эйлин?

Батлер вошел тяжелой поступью и занял место во главе стола. Появился старый Джон с блюдом бобов помимо других кушаний, и миссис Батлер попросила его послать кого-нибудь за Эйлин.

– На улице похолодало, – спокойно заметил Батлер, глядя на пустой стул Эйлин. Она скоро придет…

Его самая тяжкая проблема. Последние два месяца он был крайне тактичен и старался воздерживаться от любых упоминаний о Каупервуде в ее присутствии.

– Да, стало гораздо холоднее, – согласился Оуэн. – Скоро начнется настоящая зима.

Старый Джон стал по порядку разносить блюда, но когда все уже заполнили тарелки, Эйлин так и не пришла.

– Посмотри, где там Эйлин, Джон, – распорядилась миссис Батлер. – Еда скоро остынет.

Джон вернулся с известием, что Эйлин нет в ее комнате.

– Конечно, она где-то здесь, – с легкой озадаченностью заметила миссис Батлер. – Впрочем, она придет, если захочет. Она знает, когда подают ужин.

Разговор какое-то время вращался вокруг строительства нового водопровода, запланированного в городской ратуше, а потом начал иссякать. Они обсудили финансовые и прочие беды Каупервуда, общее состояние фондового рынка, открытие нового золотоносного рудника в Аризоне, отплытие миссис Молинауэр в Европу в следующий вторник, с соответствующими замечаниями Норы и Кэллама, и остановились на благотворительном рождественском балу.

– Эйлин не захочет пропустить такое событие, – заявила миссис Батлер.

– Я точно собираюсь прийти, – вставила Нора.

– Кто отвезет тебя? – поинтересовался Кэллам.

– Это мое дело, мистер, – с вызовом ответила Нора.

Ужин закончился, и миссис Батлер пошла в комнату Эйлин узнать, почему она не вышла к столу. Батлер вернулся в свой кабинет, всем сердцем желая поведать жене причину своего беспокойства. Когда он уселся и включил свет, то увидел послание, лежавшее на столе. Он сразу же узнал почерк Эйлин. С какой стати она вступила с ним в переписку? Им овладело недоброе предчувствие; он медленно открыл послание, надел очки и прочитал его.

Итак, Эйлин ушла. Старик смотрел на слова, как будто они были написаны огненными буквами. Она сказала, что не сбежала с Каупервудом. Оставалась возможность, что он бежал из Филадельфии и забрал ее с собой. Это была последняя соломинка, последняя капля. Эйлин выманили из дома. Но куда и зачем? Впрочем, Батлер с трудом мог поверить, что Каупервуд уговорил ее на это. У него слишком много стояло на кону, включая его собственную семью и семью Батлеров. Газетчики быстро пронюхают об этом. Он встал, сжимая в руке записку, и повернулся на звук. Вошла миссис Батлер. Он собрался с силами и сунул бумагу в карман.

– Эйлин нет в ее комнате, – озадаченно сказала она. – Она ничего говорила насчет вечерних выездов, не так ли?

– Нет, – искренне ответил он, гадая, как скоро придется сказать ей правду.

– Странно, – с сомнением произнесла миссис Батлер. – Должно быть, ей что-то понадобилось, но не понимаю, почему она никому не сказала.

Батлер сохранял бесстрастное выражение лица; он не смел сказать жене, что произошло на самом деле.

– Она вернется, – заверил он скорее ради того, чтобы выиграть время, чем для чего-то еще. Ему было стыдно притворяться. Миссис Батлер вышла, и он закрыл дверь, потом достал письмо и перечитал его. Его дочь сошла с ума. Она совершила абсолютно дикий, бессмысленный, бесчеловечный поступок. Куда она могла отправиться, кроме Каупервуда? Она находилась на грани публичного скандала, и что из этого выйдет? Насколько он понимал, ему оставалось лишь одно. Если Каупервуд до сих пор находится в Филадельфии, то он должен знать. Батлер отправится к нему и будет упрашивать его, угрожать ему, а если понадобится, убьет его. Эйлин должна вернуться домой. Возможно, она не поедет в Европу, но она должна вернуться и вести себя тише воды, по крайней мере, пока Каупервуд не сможет законно жениться на ней. Это было все, на что он сейчас мог надеяться. Ей придется ждать, и возможно, когда-нибудь он убедит себя согласиться с ее окаянным решением. Что за ужасная мысль! Это убьет ее мать, опозорит ее сестру. Он встал, взял шляпу, надел пальто и вышел из дома.