Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Он стиснул зубы, и его серые глаза гневно вспыхнули.

– Я сделал все, что мог, Фрэнк, – сочувственно произнес Стэджер. – Ты воздашь мне по заслугам, если скажешь, что я сражался очень хорошо. Ты сам должен решить, но я показал лучшее, на что способен. Если хочешь, я могу найти несколько зацепок, чтобы потянуть дело, но выбор за тобой. Будет так, как ты скажешь.

– Сейчас не время для такой чепухи, Харпер, – почти раздраженно откликнулся Каупервуд. – Я чувствую, когда я доволен, а если бы я был недоволен, то не замедлил бы сказать тебе об этом. Думаю, ты можешь посмотреть, нельзя ли найти что-нибудь еще для апелляции в Верховный суд США, а я тем временем начну отбывать свой срок. Полагаю, судья Пейдерсон назовет дату, когда он вынесет окончательный приговор.

– Это зависит от твоей позиции, Фрэнк. Я могу добиться отсрочки приговора на неделю или даже на десять дней, если это принесет тебе хоть какую-то пользу. Уверен, что Шэннон не будет возражать против этого. Есть лишь одно препятствие: Джасперс завтра явится сюда по твою душу. Он обязан снова взять тебя под стражу, когда получит уведомление, что тебе отказано в апелляции. Он снова посадит тебя под замок, если ты не заплатишь ему, но мы можем это уладить. Если ты хочешь подождать, то полагаю, он согласится выпустить тебя под присмотром своего заместителя, но, боюсь, тебе придется ночевать в тюрьме. Они очень строго относятся к этому после случая с Альбертсоном несколько лет назад.

Стэджер имел в виду известное дело банковского кассира, которого выпустили на ночь из тюрьмы, – предположительно под надзором заместителя шерифа, – и которому удалось сбежать. Тогда служебный аппарат шерифа подвергся жесткой и уничижительной критике, и с тех пор, невзирая на деньги или репутацию, осужденные должны были оставаться в тюрьме, во всяком случае, по ночам.

Каупервуд спокойно обдумал эти слова, глядя из окна юридической конторы на Второй улице. Он не опасался ничего, что могло бы произойти с ним под арестом у Джасперса, с тех пор как впервые познакомился с гостеприимством этого джентльмена. Он не возражал против необходимости ночевать в тюрьме, даже если это ничуть не сокращало общий срок его заключения. Все дела, которыми он мог бы заняться сейчас, если не получит несколько месяцев свободы, можно с таким же успехом вести из тюремной камеры, как и из его конторы на Третьей улице; правда, не вполне так, как раньше, но близко к этому. Зачем торговаться? Ему предстояло отбыть тюремный срок, и он может принять это без дальнейших хлопот. Ему понадобится день-другой, чтобы окончательно разобраться со своими делами, а дальше к чему беспокоиться?

– Если ты ничего не предпримешь и дело пойдет своим чередом, когда я начну отбывать срок?

– Полагаю, с пятницы или понедельника, – ответил Стэджер. – Не знаю, каковы намерения Шэннона, но могу зайти к нему и выяснить.

– Сделай это, – сказал Каупервуд. – Меня устраивает и пятница и понедельник, но лучше пусть будет понедельник, если получится. Полагаешь, есть возможность убедить Джасперса держать руки подальше от меня до этого срока? Он знает, что я ответственный человек.

– Я не просто знаю, а уверен, Фрэнк. Я позабочусь об этом. Сегодня вечером я приду и поговорю с ним. Пожалуй, сотни долларов хватит, чтобы ненадолго смягчить его ревностное отношение к правилам.

Каупервуд мрачно улыбнулся.

– Полагаю, что сотни долларов будет достаточно, чтобы Джасперс смягчил целый ряд правил, – ответил он и встал, собираясь уйти.

Стэджер тоже встал.

– Я навещу их обоих, а потом загляну к тебе домой. Ты ведь будешь дома после обеда?

– Да.

Они надели пальто и вышли навстречу холодному февральскому дню. Каупервуд вернулся в свою контору на Третьей улице, а Стэджер отправился на переговоры с Шэнноном и Джасперсом.

Вопрос об отсрочке приговора до понедельника вскоре был улажен через Шэннона, который не имел возражений против любого разумного решения.

Ближе к пяти часам вечера, когда на улице уже стемнело, Стэджер посетил тюрьму графства. Шериф неторопливо вышел из своей библиотеки, где занимался таким важным делом, как чистка собственной трубки.

– Как поживаете, мистер Стэджер, как поживаете? – с любезной улыбкой спросил он. – Рад вас видеть. Не угодно ли присесть? Полагаю, вы снова пришли в связи с делом Каупервуда. Я как раз получил сообщение от окружного прокурора, что он проиграл дело в высшей инстанции.

– В том-то и дело, шериф, – вкрадчиво произнес Стэджер. – Он попросил меня зайти к вам и выяснить ваши соображения по этому поводу. Судья Пейдерсон только что утвердил дату оглашения приговора на понедельник в десять часов утра. Полагаю, вы не очень расстроитесь, если он не появится здесь до восьми утра в понедельник или хотя бы до воскресного вечера? Как вам известно, он абсолютно достоин доверия.

Стэджер не давал Джасперсу вставить слово, в обходительной манере пытаясь представить время прибытия Каупервуда как тривиальную мелочь с целью избежать взятки в сто долларов. Но Джасперса было не так-то легко обвести вокруг пальца. Его пухлое лицо недовольно вытянулось. Как мог Стэджер попросить его о такой услуге и даже не намекнуть на вознаграждение?

– Как вам известно, мистер Стэджер, это против закона, – осторожно, почти жалобно начал он. – При прочих равных условиях я бы с радостью уступил, но после дела Альбертсона трехгодичной давности нам приходится вести дела с гораздо большей осмотрительностью и…

– Да, шериф, я знаю, – мягко перебил Стэджер. – Но как вы сами могли убедиться, это необычное дело. Мистер Каупервуд – очень важный человек, и ему предстоит о многом позаботиться. Если бы вопрос заключался лишь в небольшой сумме, чтобы удовлетворить судебного клерка или оплатить штраф, скажем семьдесят пять или сто долларов, то было бы достаточно легко сделать, но…

Он сделал паузу и благоразумно отвел взгляд в сторону. Лицо мистера Джасперса тут же просветлело. Закон, против которого в обычных случаях было так трудно возражать, теперь представлялся не столь важным. Стэджер понял, что он него не требуется никаких дополнительных аргументов.

– Это очень чувствительный вопрос, мистер Стэджер, – покладисто сказал шериф, в чьем голосе вдруг прорезались жалобные нотки. – Если что-нибудь случится, это будет стоить мне моего места и репутации. Мне не хотелось бы поступать так при любых обстоятельствах, и я бы не сделал этого, если бы не знал мистера Каупервуда и мистера Стинера как вполне порядочных людей. Кроме того, я не думаю, что у них есть право голоса в этом вопросе. В данном случае я не возражаю сделать исключение, если мистер Каупервуд постарается не предавать дело огласке и не будет показываться на улице без крайней необходимости. Полагаю, он не будет возражать, если я для формальности направлю своего заместителя, который будет находиться поблизости. Мне ведь, знаете ли, приходится все делать по закону. Мой заместитель ничуть не побеспокоит его, а просто будет стоять на страже.