Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Вскоре после этого Каупервуд, вошедший в кабинет президента Чикагской трастовой компании, поинтересовался:

– Ну, Джуд, как обстоят дела с облигациями Северо-Западной надземной дороги?

– Как я и думал, Фрэнк, – тихо ответил Эддисон. – Такие деньги нам придется искать за пределами Чикаго. Хэнд, Арнил и остальные объединились против нас, это ясно. Что-то заставило их перейти к решительным действиям, и я полагаю, что моя отставка имеет к этому отношение. Так или иначе все банки, где мы имели хотя бы какое-то влияние, отказались вступить в игру. Для подтверждения своей правоты я даже заглянул в старый Третий Национальный банк Лейк-Вью и в «Дроверс энд Трейдерс» на Сорок Седьмой улице. Это банк Чарли Валлина. Когда я председательствовал в Национальном банке Лейк-Сити, он околачивался у черного входа, выпрашивая надежные активы. Теперь он говорит, что получил приказ от директоров не принимать участия ни в чем, что мы можем предложить. Повсюду одна и та же история: они боятся. Я спросил Валлина, почему директорат ополчился на тебя или на Чикагскую трастовую компанию, и сначала он заявил, что не знает. Потом пообещал позавтракать со мной на днях и все рассказать. Это тупейшая кучка старых страусов, которую мне приходилось видеть. Как будто отказ в кредите на любых условиях помешает нам получить деньги в другом месте! Они могут укрепить свои старенькие банки и превратить их в крепость, если так хотят. А я отправлюсь в Нью-Йорк и через тридцать шесть часов соберу двадцать миллионов долларов в случае необходимости.

Эддисон немного разгорячился; это ощущение было в новинку для него. Каупервуд только крутил усы и язвительно улыбался.

– Не унывайте, – сказал он. – Вы отправитесь в Нью-Йорк или я?

После некоторого обсуждения было решено, что поедет Эддисон. Когда он оказался в Нью-Йорке, то, к своему удивлению, обнаружил, что чикагские противники Каупервуда начинают утверждаться в восточных штатах.

– Я скажу, как обстоят дела, – произнес Джозеф Хекльмейер, к которому обратился Эддисон, толстенький, лощеный и манерный, глава международного консорциума «Хекльмейер, Готлиб и Кº». – До нас доходят разные слухи о мистере Каупервуде из Чикаго. Некоторые люди называют его вполне надежным партнером, другие наоборот. У него есть очень хорошие концессии, покрывающие значительную часть города, но их срок истекает к 1903 году. Насколько я понимаю, ему удалось настроить против себя многих, в том числе весьма влиятельных предпринимателей, поэтому у него определенные трудности с продлением своих концессий. Разумеется, я не живу в Чикаго. Мне мало что известно об это городе, но мой западный корреспондент заверяет, что положение дел именно таково. Судя по всему, мистер Каупервуд – весьма способный человек, но если все эти влиятельные люди враждебно настроены по отношению к нему, то они могут доставить ему крупные неприятности. Общественное мнение легко возбудимо.

– Вы несправедливо судите об этом человеке, мистер Хекльмейер, – с жаром возразил Эддисон. – Любой, кто успешно и разумно затевает крупные проекты, неизменно сталкивается с большим сопротивлением. Люди, о которых вы упоминали, имеют собственнические интересы в этой области. Они и впрямь считают себя хозяевами города. На самом деле, это город вырастил их, а не они создали город.

Мистер Хекльмейер приподнял брови и стал крутить своими ухоженными пухлыми пальцами нижние пуговицы жилета, обтягивающего его обширный живот.

– Общественное одобрение чрезвычайно важно в подобных делах, – с тихим вздохом произнес он. – Как вам известно, состояние человека отчасти зависит от умения избегать вражды. Возможно, мистер Каупервуд окажется достаточно силен, чтобы преодолеть ее. Не знаю; мне не приходилось встречаться с ним. Я просто говорю вам то, что слышал.

Высокомерность мистера Хекльмейера свидетельствовала о новом веянии. Сам он был очень богатым человеком. Концерн «Хекльмейер, Готлиб и Кº» имел контрольные пакеты акций в крупных железнодорожных компаниях и банках Америки. Их благосклонность не следовало недооценивать.

Было ясно, что слухи о Каупервуде в Нью-Йорке, если их не удастся своевременно погасить успехами в Чикаго, могут означать большие проблемы в дальнейшем. Они могли даже закрыть перед ним двери небольших банков и вызвать недоверие частных инвесторов.

Доклад Эддисона раздосадовал Каупервуда. Он не на шутку разозлился, так как видел за событиями руку Шрайхарта, Хэнда и других оппонентов, прилагавших все силы для его дискредитации.

– Пусть себе болтают, – раздраженно заявил он. – Городские трамвайные сети мои. Им не удастся выдворить меня отсюда! Если понадобится, я устрою публичную продажу акций и облигаций; есть масса людей, которые с радостью будут инвестировать в эти активы.

В этот судьбоносный момент, словно по велению судьбы, планета Марс сошлась с Чикагским университетом. Последний, который годами был скромным баптистским колледжем, благодаря пожертвованиям мультимиллионера из «Стандард Ойл» превратился в известный университет и завоевал авторитет в области высшего образования.

Теперь университет представлял собой одно из достойнейших городских достопримечательностей. В него вкладывались миллионы долларов; постоянно воздвигались новые красивые здания. Ректором был избран блестящий, энергичный ученый, выходец из восточных штатов. Но университет по-прежнему нуждался в студенческих общежитиях, лабораториях, пополнении библиотеки и, наконец, в большом телескопе с разрешающей способностью, позволяющей изучать небосвод и раскрывать тайны, ранее недоступные человеку.

Каупервуд всегда интересовался звездным небом, математическими и физическими методами изучения небесных тел. Случилось так, что Марс, воинственная планета, как раз в то время всходила на западе, светясь зловещим багрянцем, и легковерная публика была взбудоражена рассуждениями и гипотезами о знаменитых каналах на ее поверхности. Сама мысль о телескопе, мощнее существующих, способного пролить свет на эту вечную загадку, волновал умы не только жителей Чикаго, но и всего мира. Однажды вечером Каупервуд, глядя на просторы полей, расстилавшихся за его новой электростанцией на Вест-Мэдисон-стрит, обратил внимание на Марс, низко висевший в ясном небе и похожий на теплую точку оранжевого света на фоне серебристых огней. Он пристально вглядывался в нее. Правда ли, что там есть рукотворные каналы и разумные существа? Поистине жизнь была полна чудес!

Вскоре после этого по телефону позвонил Александр Рэмбо и шутливо заметил:

– Знаете, Каупервуд, я только что оказал вам медвежью услугу. Доктор Хупер из Чикагского университета был здесь несколько минут назад и предложил мне стать одним из десяти спонсоров, гарантирующих оплату линзы для телескопа, который он считает совершенно необходимым для своего драгоценного учреждения. Я сказал ему, что это может заинтересовать вас. Его идея состоит в том, чтобы найти человека, который бы пожертвовал сорок тысяч долларов, либо восемь-десять человек, которые дадут по четыре-пять тысяч. Я подумал о вас, потому что иногда вы размышляете об астрономии.