Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Бернис Флеминг ничего не знала об этом. В то же время строительство великолепного особняка пробудило в ней понимание вдохновенного художественного духа, который был главной чертой в железном характере Каупервуда и вызвал настоящий интерес к нему. До этого она считала его незваным пришельцем с Запада, который явился покорять восточные штаты и воспользовался добросердечием ее матери, чтобы привлечь к себе внимание в светском обществе. Но теперь все, что ей рассказывала миссис Картер о личности и достижениях Каупервуда, выстроилось в цепочку удивительных фактов. Газеты с восторгом повторяли, что его новый дом будет выдающимся образцом архитектуры. Было ясно, что Каупервуды попытаются войти в круг высшего общества.

– Какая жалость, что он не смог добиться развода, прежде чем начал этот проект, – однажды сказала миссис Картер в разговоре с Бернис. – Боюсь, их не примут в обществе. Ему бы это не составило труда, если бы рядом с ним была подходящая женщина. – Миссис Картер, однажды видевшая Эйлин в Чикаго, с сомнением покачала головой и вынесла свой вердикт: – Она сделана не из того теста. У нее нет ни должных манер, ни должного понимания.

– Если он так несчастен с ней, то почему он не уйдет от нее? – задумчиво спросила Бернис. – Она может быть счастлива и без него. Просто глупо жить как кошка с собакой. Хотя думаю, она ценит свое положение при нем, поскольку сама по себе не так уж интересна, – добавила она.

– Думаю, что двадцать лет назад, когда он женился на ней, то был совсем другим человеком, – сказала миссис Картер. – Она не вульгарна, но недостаточно умна. Она не может держать себя так, как ему бы хотелось. Мне больно видеть такие неравные браки, но, увы, они встречаются очень часто. Очень надеюсь, Беви, что ты выйдешь за человека, с которым сможешь поладить, хотя, по правде говоря, я бы скорее предпочла видеть тебя несчастной, чем бедной.

Эти назидательные слова прозвучали за завтраком на южной стороне Центрального парка, где утреннее солнце поблескивало на глади ближайшего пруда. Беви, в нежно-зеленом платье с отделкой цвета червонного золота, изучала светскую хронику в одной из нью-йоркских газет.

– Пожалуй, я предпочла бы быть богатой и несчастной, нежели бедной и несчастной, – рассеянно сказала она, не поднимая головы.

Мать восхищенно посмотрела на Бернис, довольная ее надменным тоном. Какой она станет? Успеет ли она вовремя выйти замуж? Удачно ли сложится ее брак? До сих пор тлетворное дыхание Луисвилля еще ни разу не доносилось до нее. Большинство из тех, с кем миссис Картер была вынуждена вести дела раньше, любезно согласились хранить ее тайну. Но были и другие. Как близка она была к кораблекрушению, когда появился Каупервуд!

– В конце концов, мистер Каупервуд не просто денежный мешок, правда? – задумчиво произнесла Бернис. – Многие богачи с Запада невыносимо скучны.

– Моя дорогая! – воскликнула миссис Картер, которая стала верной приспешницей своего тайного покровителя. – Ты совсем не знаешь его. Уверяю тебя, он поразительный человек. Несомненно, мир гораздо больше узнает о Фрэнке Каупервуде до его смерти. Говори, что хочешь, но в первую очередь кто-то должен делать деньги. Какой прок от хорошего воспитания, если живешь в нищете? Я знаю, потому что видела, как многие старые друзья опускались на дно.

В новом доме, покрытом строительными лесами, знаменитый скульптор со своими ассистентами работал над греческим фризом с танцующими нимфами, соединенными цветочными гирляндами. Однажды, когда Бернис и ее мать проходили мимо, они остановились посмотреть, и Каупервуд присоединился к ним. Он махнул рукой в сторону танцующих фигур на фризе и обратился к Бернис с прежним веселым добродушием:

– Если бы моделью были вы, то работа смотрелась бы гораздо лучше.

– Как мило с вашей стороны! – откликнулась она и устремила на него странный, невозмутимый взор темно-синих глаз. – Они прекрасны, – добавила она.

Невзирая на свои былые предубеждения, теперь она знала, что у нее с ним есть одно общее божество – Искусство – и что он поклоняется ему.

Каупервуд посмотрел на нее.

– Для меня этот дом может быть не более чем музеем, – заметил он, когда ее мать отошла в сторону и не могла услышать их. – Но я буду строить так хорошо, как только смогу. Возможно, другие будут получать удовольствие от него, если я не могу.

Бернис поглядела на него задумчивым, понимающим взглядом, и он улыбнулся. Конечно же, она поняла, что этими словами он пытался передать ей свое ощущение одиночества.

Погруженная в мир удовольствий и развлечений, обеспечиваемый деньгами Каупервуда, Бернис до недавних пор не задумывалась о своем будущем. Каупервуд был необыкновенно щедрым.

– Она еще молода, – однажды сказал он миссис Картер с видом равнодушного мецената, когда они беседовали о Бернис и ее будущем. – Она похожа на редкий цветок. Дайте ей вволю повеселиться. Если она удачно выйдет замуж, все это окупится для вас. Или для меня. Но сейчас она должна получать все, что ей хочется.

И он подписывал чеки с увлеченностью садовника, выращивающего необыкновенную орхидею.

По правде говоря, миссис Картер настолько полюбилась мысль о Бернис как о драгоценном объекте и перспективной великосветской даме, что она была готова продать свою душу, лишь бы получше пристроить ее. А поскольку деньги для покупки платьев, украшений и экипажа поступали, она подчинила свою душу Каупервуду и делала вид, что не замечает компрометирующего положения, в которое она ставила все, что ей было близко и дорого.

– О, вы так добры, – не раз говорила она ему с мечтательным взором, в котором радость смешивалась с благодарностью. – Я бы не стала так говорить о ком-то еще. Но Беви…

– Эстетическая натура видна сразу, – говорил Каупервуд. – Они встречаются достаточно редко. Мне бы хотелось видеть, что ее славная душа свободно развивается. Она многого добьется в жизни.

Когда лейтенант Брэксмор завладел вниманием Бернис, миссис Картер имела неосторожность постоянно упоминать об этом в благосклонной и заискивающей манере. Брэксмор по-своему действительно был интересным молодым человеком. Он был высоким, мускулистым, симпатичным и прекрасно танцевал, но не только это: его родословная, положение в обществе и многое другое делали его привлекательным для Бернис. Он был умным и серьезным юношей, хорошо воспитанным, учтивым, немного меланхоличным. Бернис познакомилась с ним на танцевальном вечере, и он так ловко и элегантно составил ей пару в своем красивом мундире, что она едва не влюбилась в него.

– Вы превосходно танцуете, – сказала она. – Это часть вашей жизни на морских волнах?