Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Море танцует вместе с нами, – отозвался он с милейшей улыбкой. – Все битвы сопровождаются балами, не так ли?

– О, это плохая шутка! – откликнулась она. – Просто ужасная.

– Только не для меня. У меня есть гораздо хуже.

– Только не для меня, – сказала она. – Я их не потерплю.

Они продолжали подтрунивать друг над другом в том же духе. Потом он сел рядом с ней; потом они гуляли под луной, и он рассказывал о своей жизни на флоте, о своем доме на юге и о своих знакомых.

Когда миссис Картер увидела его вместе с Бернис и была должным образом представлена ему, то сказала на следующее утро:

– Мне нравится твой лейтенант, Беви. Я хорошо знакома с некоторыми его родственниками из Северной и Южной Каролины. Он наследник большого состояния. Это большая и богатая семья. Как думаешь, он может заинтересоваться тобой?

– Наверное, полагаю, что да, – беззаботно ответила Бернис, поскольку не очень серьезно относилась к такому проявлению родительского интереса. Она предпочитала наблюдать за непринужденным течением жизни, а эта реплика была слишком конкретной. – Он страстно увлечен своими механизмами, и я сомневаюсь, что у него может появиться серьезный интерес к женщине. Он больше похож на боевой крейсер, чем на мужчину.

Она состроила гримаску, и миссис Картер весело сказала:

– Ах ты, плутовка! Все мужчины интересуются тобой. Разве они вообще не интересуют тебя?

– Что за вопрос, мама? Почему ты спрашиваешь? Разве это так важно?

– Ну, не совсем, – нежно ответила миссис Картер, поймав себя на слове. – Но все же, подумай о его положении. Он из приличной семьи и станет наследником значительного состояния. Конечно, Беви, я не хочу тебя торопить или как-то осложнять тебе жизнь, но нужно думать о будущем. С твоими вкусами и предпочтениями деньги необходимы, и если ты не выйдешь за состоятельного человека, то я не знаю, где их достать. Твой отец был совершенно безрассудным, а Рольф – еще хуже.

Она вздохнула.

Бернис едва ли не впервые в жизни глубоко задумалась над ее словами. Она поразмыслила, сможет ли принять Брэксмора как спутника жизни и сопровождать его по всему белому свету, вероятно, в итоге поселившись на Юге. Но она так и не смогла прийти к определенному мнению. Предложение ее матери было подобно чаше с ядом. По правде говоря, в минуты сомнений она смутно обращалась мыслями к Каупервуду, который в своей алчной и энергичной манере лучше соответствовал ее душевным устремлениям. Она вспоминала о его богатстве, его завуалированную жалобу на то, что новый дом будет всего лишь музеем, манеру его обхождения с ней и его невысказанные предложения. Но он был пожилым и женатым, и следовательно, выпадал из списка, а Брэксмор был молодым и обаятельным. Только подумать, что ее мать оказалась настолько бестактной, что настоятельно предложила его кандидатуру! Это едва не уронило его в ее глазах. А их материальное положение – так ли оно уязвимо, как намекает мать?

В этот переломный период некоторые ее недавние воспоминания обрели новый смысл. К примеру, за несколько недель до ее знакомства с Брэксмором, она посетила загородное поместье Корскаден-Бэтджэров в Реддинг-Хиллс на Лонг-Айленде и сидела рядом с хозяйкой в малой столовой Хиллкреста, откуда открывался чудесный вид на прибрежную косу Лонг-Айленда.

Миссис Фредерика Бэтджэр была темной блондинкой, белокожей, спокойной, умиротворенной, словно сошедшей с полотен фламандских мастеров. Одетая в утреннее серебристо-серое платье и причесанная на старинный манер, она держала на коленях бамбуковую корзинку с образцами скандинавской вышивки.

– Беви, – сказала она, – ты помнишь Килмера Дельмо? Он приезжал к Хэггерти прошлым летом, когда ты была там.

Бернис, сидевшая за чиппендейловским письменным столиком и писавшая письма, подняла голову, мгновенно припомнив этого молодого человека. Килмер Дельмо – высокий, коренастый, с небрежными манерами, одетый по последней моде, с разболтанной походкой, румяный, с пустым взором, готовый повторять все, что говорят вокруг. Младший из двух сыновей Огюста Дельмо, банкира и мультимиллионера, он был наследником состояния, приблизительно в шесть – восемь миллионов долларов. В прошлом году у Хэггерти он таскался за ней хвостиком.

Миссис Бэтджер с любопытством посмотрела на Бернис и вернулась к шитью.

– Я пригласила его на эти выходные, – как бы между прочим сообщила она.

– Правда? – любезным тоном отозвалась Бернис. – Есть и другие?

– Разумеется, – подтвердила миссис Бэтджер. – Насколько я могу понять, Килмер тебя не интересует.

Бернис загадочно улыбнулась.

– Ты помнишь Клариссу Фолкнер, Беви? – продолжала миссис Бэтджер. – Она вышла замуж за Ромула Гаррисона.

– Великолепно. Где она теперь?

– Они сняли на зиму Шато-Брель в Арсе. Ромул – идиот, зато Кларисса умница. Она пишет, что собрала у себя настоящий королевский двор. Там соберется половина светского общества из Лондона и Парижа. Как мило, что она теперь всем заправляет. Бедняжка! Одно время я сильно беспокоилась за нее.

Бернис не подала виду, что хорошо поняла смысл намеков. Правда, все правда! Необходимо с юности задумываться о своей жизни. Она испытывала новое и тягостное для нее чувство долга.

Килмер Дельмо приехал в пятницу к полудню с шестью разными чемоданами, лакеем и нелепым рвением охотиться и играть в поло (он подхватил эту хворь от своих приятелей в Беркшире). Специальный комплимент, якобы переданный мисс Флеминг и тактично сказанный ему миссис Бэтджер, побудил его предложить Бернис воскресную поездку в Сэддл-Рок.

– Я очень рад снова встретиться с вами. М-да! Целый век прошел с тех пор, как я был в Хэггерти. Нам вас не хватало после вашего отъезда. М-да! После нашей последней встречи мне понравилось играть в поло, и теперь рядом со мной все время ездят три пони, м-да! Целая конюшня!

Бернис старательно изображала вежливый интерес. Ее мысли были обращены к Шато-Брель, зимнему двору Клариссы Гаррисон, ей впервые показалось, что время уходит.

Между тем поездка оказалась сплошной скукой, разговоры были невыносимы, и она прилагала титанические усилия, чтобы поддерживать беседу. В понедельник она сбежала и провела несколько дней до уикенда в Морристауне. Миссис Бэтджер, чутко понимавшая, куда дует ветер, только вздыхала. Ее собственный Корскаден был не бог весть чем, не считая его денег, но жизнь есть жизнь, и честолюбивые люди либо наследуют богатство, либо благоразумно наживают его. Какая-нибудь невероятно изворотливая дурочка скоро приберет к рукам Криса Дельмо. Она пришла к выводу, что Бернис слишком разборчива.

Бернис невольно сопоставляла воспоминание об этом инциденте с недавними похвалами в адрес лейтенанта Брэксмора, расточаемыми ее матерью. Только теперь перед нею замаячило тревожное, печальное понимание того, что у них с матерью нет денег и что, если не считать ее родословной, она в определенном смысле самозванка в высшем обществе. Вокруг нее никогда не витали слухи о богатстве, ни один льстивый шепоток, ни одна газетная публикация не намекала на ее положение богатой наследницы. Все светские щеголи были начеку в ожидании какой-нибудь пустоголовой юной блондинки с бесконечным банковским счетом. Будучи сибариткой по натуре, она была страстной поклонницей высокого искусства, изысканных манер и любых проявлений власти и успеха. Она мечтала обо всем этом, как и о великой духовной и личной свободе, которую в те дни могло обеспечить лишь богатство и ничего больше. В то же время она лелеяла смутную надежду, что если когда-нибудь встретит по-настоящему любящего мужчину, которого она тоже полюбит, человека, который будет искренне и глубоко нуждаться в ней, то она свободно и радостно посвятит ему свою жизнь.