Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

– Ты к нему подойдешь? – спросила Хелен.

Я поколебался:

– Нет… не стоит.

Покидая ресторан, мы прошли в нескольких шагах от столика, где он все еще занимал седовласую пару. Они смеялись, и тут старик спросил с веселым жестом:

– Кстати, а где с вами все это происходило?

– Да там и тут, – ответил Бэзил. – Тут и там.

Колем дружески ткнул меня пальцем в ребра.

– Все-таки, Джим, пошли бы вы со мной как-нибудь утром понаблюдать оленей. Зову вас, зову, а вы никак!

Мы сидели с кружками в уютном уголке «Гуртовщиков». Вокруг царили мир и спокойствие, потому что посетители успели привыкнуть к барсуку. В первое время пойти с Колемом выпить пива значило оказаться в центре возбужденной толпы, ибо с его плеча всегда свисала Мэрилин, притягивая посетителей как магнит. Но теперь дело ограничивалось улыбками и веселыми приветствиями. «Ветеринар с барсуком», как прозвали его фермеры, давно уже стал привычным зрелищем.

Я отхлебнул пива.

– Обязательно, Колем, обязательно. Даю слово.

– Вы так всегда говорите! Давайте прямо завтра, а? – Темные глаза впились в меня, и я почувствовал себя в ловушке.

– Не знаю, право. Завтра у меня весь день расписан.

– Ничего подобного. Дуг Хеселтайн попросил перенести туберкулинизацию, и утро у вас освободилось. Идеальная возможность.

Я не знал, что ответить. Мне хотелось приобщиться к миру природы, в котором Колем чувствовал себя как дома, – все свободное время он бродил по окрестностям Дарроуби, изучал растения, наблюдал повадки зверей и птиц. Но рядом с ним я ощущал себя таким невеждой! Я вырос в Глазго и, хотя влюбился в сельский Йоркшир, отдавал себе отчет, что по-настоящему глубоко узнать флору и фауну можно, только начав с детства. Вот как Зигфрид, вот как мои дети, – они постоянно пытались пополнить мое образование, но я понимал, что истинным знатоком никогда не стану, а уж таким, как Колем, – и подавно. Дикая природа была его коньком, его всепоглощающей страстью.

– Завтра?.. – По мере того как пиво у меня в кружке убывало, исчезали и мои колебания. – А что? Пожалуй, я сумею выбрать время.

– Чудесно! – Мой коллега заказал еще по кружке. – Поедем в Стедфордский лес. Я построил там укрытие.

– Стедфордский лес? Какие же там олени?

Колем загадочно улыбнулся:

– А такие. Их там полно.

– Странно! Я ездил через этот лес тысячу раз, но не замечал никаких признаков, что там живут олени.

– Подождите и завтра увидите не только признаки.

– Ну, будь по-вашему! Когда отправляемся?

Колем потер руки.

– Я заеду за вами в три.

– В три! Так рано?

– Естественно. Мы должны быть на месте до рассвета.

Допивая вторую кружку, я исполнился приятнейших предчувствий. Встать в предрассветной тишине и отправиться в лес постигать его тайны! Да как я мог колебаться?

Однако, когда будильник гаркнул прямо в ухо без четверти три, мной овладели совсем иные чувства. Годы и годы необходимости вскакивать ни свет ни заря зажгли во мне исступленную любовь к моей теплой постели. И вот я по доброй воле покидаю свое уютное гнездышко, чтобы ринуться в холодный мрак и прятаться в лесу удовольствия ради! Нет, я помешался.

Но Колем моего настроения явно не разделял. Он кипел энтузиазмом и даже засмеялся, радостно хлопая меня по плечу.

– Вы будете в восторге, Джим. Я так давно хотел вытащить вас туда!

Стуча зубами, я забрался в его машину. Холод был жуткий, улица казалась черной пещерой. Я притулился на сиденье рядом с Колемом, и он, насвистывая, помчался сквозь тьму.

Колем весело болтал, и было ясно, что он чувствует себя в родной стихии среди темных лугов, когда весь мир спит. Но через несколько миль я обнаружил, что мы едем не туда.

– Эй! – вырвалось у меня. – Мы же проехали дорогу в Стедфордский лес. Надо было свернуть налево на том перекрестке.

Он улыбнулся мне:

– Мы едем по-другому. Укрытие у меня в дальнем конце леса, далеко от шоссе. Удобнее всего добираться через ферму Фреда Уэлберна.

– Фреда Уэлберна! Господи, но нам же придется две мили идти пешком!

– Не беспокойтесь. Я позаботился о транспорте.

– Транспорт… О чем вы говорите?

– Вот увидите. – Колем засмеялся.

Мы вылезли из машины неподалеку от дома Фреда Уэлберна на пригорке, где луг круто уходил вниз к ручью, а затем поднимался к отдаленному лесу. Было по-прежнему темно, и картина эта возникла только в моей памяти. «Какой еще транспорт?» – подумал я в полном ошеломлении.

Колем перегнулся через спинку сиденья и поднял ведро с пшеницей. Я растерянно уставился на него.

– Это еще зачем?

– А для лошадей.

– Каких лошадей?

– Я подманю вон тех двух лошадей, и мы поскачем на них в лес.

– Что-о? Об этом уговора не было!

Он безмятежно улыбнулся мне:

– Ну и что? Так ведь много проще. – Он загремел ведром, и у меня отвалилась челюсть: из мрака, гремя копытами по земле, к нам прибежали два могучих шайра.

– Это безумие!

Я смотрел на тяжеловозов в растерянности: наездник я никудышный, а уж без седла да на рабочей лошади!..

– Так нам на этих чудищ и не взобраться! А Фред Уэлберн что скажет?

– Все договорено. Фред разрешает мне брать их, когда я захочу. Ну давайте же! Я вас подсажу.

Я запротестовал, но Колем вскинул меня на спину одного тяжеловоза, взгромоздился на второго, ударил его пятками, испустил веселый вопль, и я еще толком не понял, что происходит, а мы уже неслись вниз по склону.

– Держитесь! Там внизу ручеек!

Мог бы не предупреждать! Я уже вцепился в гриву мертвой хваткой, выпучил глаза от напряжения и приготовился через секунду слететь с широкой гладкой спины в окружающую кромешную тьму. Водную преграду наши кони взяли точно призовые скакуны, но я каким-то чудом удержался, и мы помчались вверх по противоположному склону.

По-моему, шайры летели карьером, но Колему и этого было мало – он все время подбодрял их громкими криками. Я смутно разглядел, как он пронесся сквозь калитку, и похолодел от ужаса: в такую щель мой коняга никак не протиснется! Я ошибся, но лишь отчасти: мое колено задело столб с такой силой, что я мысленно простился с этой ногой.

Столь же стремительно мы пересекли еще один луг, а затем Колем остановил своего скакуна и спешился.

– Чудесно прокатились! – произнес он с восторженным вздохом, но тут я, постанывая, сполз на траву. – Вы прихрамываете? Что с вами?

– Ударился коленом о столб калитки, – пробурчал я угрюмо, с трудом ковыляя и потирая коленную чашечку.

– Очень неприятно. Зато мы избежали длиннющей пешей прогулки. Лес-то вот он!

Мы перебрались через изгородь, и Колем долго вел меня между черными стволами, пока мы не вышли на прогалину в самом сердце леса к его укрытию. Чуть развиднелось, и я разглядел искусное сооружение из лапника и травы.