Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

– Господи! Это уж чересчур! А как насчет…

– Еще секунду, дорогой мой. Как я уже сказал, обещая что-нибудь, тут же сознательно запечатлейте это обещание у себя в памяти. Очень просто. Я сам постоянно применяю этот метод. Полная гарантия, что вы ничего не забудете.

Я не собирался молча сносить упреки в забывчивости от самого забывчивого человека во всем Йоркшире, но тут зазвонил телефон.

Зигфрид взял трубку.

– А! Как вы себя чувствуете, Уилф, мой старый друг? – Глаза у него полузакрылись, и он совсем ушел в недра кресла.

– Я-то хорошо, мистер Фарнон, – рявкнул в трубке громовой бас. Звонил Уилф Брамли, председатель дискуссионного фермерского общества. Он принадлежал к старой гвардии и считал, что, говоря по телефону, голоса жалеть не следует, и я ясно слышал каждое его слово. – А вы-то как?

– Превосходно, Уилф, превосходно, – прожурчал Зигфрид, держа трубку на почтительном расстоянии от уха.

– Вот и хорошо. А то мы уж подумали, не случилось ли с вами чего!

– Случилось?.. Но почему?

– Так зал же полон, люди в дверях стоят, и мы вас уже полчаса ждем. Вот и подумали, вдруг что-нибудь приключилось, когда вы возвращались с вызова.

Зигфрид внезапно выпрямился, и у него отвисла челюсть.

– Зал?..

– Ну да. Человек двести собралось, не меньше. В том году все вас прямо заслушались. Я так и знал, что народу явится пропасть. Вот сидим и ждем вас. Без докладчика-то начать никак нельзя, сами понимаете. Хе-хе-хе!

На Зигфрида больно было смотреть. За эти секунды он словно состарился на десять лет.

– Страшно сожалею, Уилф! Я…

– Да нет, мистер Фарнон, извиняться вам ни к чему. Такому-то занятому человеку! Вас ведь на части рвут. Одна нога здесь, другая там. Как тут не опоздать иной раз? – Голос Уилфа загремел еще громче. – Мы же знаем, вы ведь не перед телевизором рассиживаетесь, хе-хе-хе!

У Зигфрида выпучились глаза.

– Да, Уилф, да, конечно… разумеется. Ха-ха-ха! Какой там телевизор! Ха-ха-ха! – Смех с трудом вырывался из перекошенного рта. – Я уже совсем собрался. Буду через несколько минут.

Мой партнер швырнул трубку на рычаг и катапультировался из кресла.

– Уезжаю, Джеймс. Увидимся утром.

Он кинулся к двери, и во мне взыграло недостойное чувство.

– Зигфрид! – окликнул я.

Он остановился на пороге и посмотрел на меня диким взглядом. Я погрозил ему пальцем и ощутил, как губы складываются в ехидную усмешку.

– Вы же забыли, так?

Зигфрид, выскочив из аптеки, ухватил меня за руку. Вид у него был затравленный.

– Джеймс! – вскричал он. – Колему понадобилась еще одна собака! Он вам говорил?

– Совершенно верно. Сказал, что собирается обсудить с вами. По-видимому, собака эта у него уже довольно давно. Он оставил ее у матери, а теперь думает привезти в Дарроуби. По-моему, пусть.

Мой партнер выставил подбородок.

– Нет, не пусть. Он начал с барсука и собаки, теперь у него два барсука и собака, и вот он хочет держать в этой квартирке двух барсуков и двух собак! Короче говоря, я ему ответил «нет».

– Мне кажется, вы слишком жестокосердны, Зигфрид. Он, наверное, чувствует себя одиноким, и его животные заменяют ему общество.

Зигфрид тяжело вздохнул.

– Разумеется, он ссылается именно на это, но ему только дай палец! Если мы сейчас уступим, помяните мое слово, он устроит наверху чертов зверинец!

– Но послушайте! – Я засмеялся. – Вы преувеличиваете. Этого можно не опасаться. Малый он отличный, вы же знаете, и прекрасный помощник. Мне кажется, нам следует поспособствовать тому, чтобы он почувствовал себя здесь совсем как дома, а с его стороны только естественно скучать без второй собаки.

Мой партнер снова тяжело задышал, сверля меня взглядом.

– Я и не сомневался, что вы это скажете. Вас легко склонить на уступки. Но я знаю, что прав, и ничего подобного не потерплю. Это мое последнее слово! – Он сунул в карман две бутылки кальция и удалился со свирепым видом.

Колем снова и снова взывал ко мне, и его просьба казалась вполне обоснованной, однако Зигфрид уперся, ничего не желая слушать.

Когда за кружкой пива в «Гуртовщиках» я опять вернулся к этому вопросу, он побагровел, но дослушал до конца.

– Мне бы хотелось, чтобы вы изменили свое решение, – сказал я. – Не вижу, что страшного, если Колем обзаведется второй собакой. От двух собак хлопот не многим больше, чем от одной. Работает он прекрасно, и его следует поощрить. В вас говорит предубеждение, но никаких оснований для опасений нет.

– Никаких, вот как? – Фарнон поперхнулся пивом и поставил кружку. – Я придерживаюсь иного мнения. У меня есть предчувствие, которое только крепнет. – Он умолк и обвел взглядом зал. – Но вы меня совсем допекли, а я сегодня очень устал. Вы с ним будете долбить, долбить… Ладно, скажите ему, пусть делает что хочет.

Я хлопнул партнера по плечу и засмеялся.

– Огромное спасибо, Зигфрид. Так-то лучше. Я знаю, вы никогда об этом не пожалеете.

Он улыбнулся усталой улыбкой.

– Смейтесь! Смейтесь! Но, повторяю, мы допускаем большую ошибку. – И помахал пальцем у меня под носом. – А я об этом еще пожалею, вот увидите.

На следующее утро Колем с восторгом узнал от меня о полученном разрешении, и несколько дней спустя я мысленно похвалил себя, услышав наверху новый, еще незнакомый лай.

Зигфрид в приемной распечатывал письма, а я заметил с улыбкой:

– Приятно слышать. Ну, теперь Колем будет вполне счастлив.

Ответом был холодный взгляд, и в эту секунду в приемную вошел наш помощник. Рядом шагали два огромных добермана.

– Что за черт? – сказал Зигфрид, поднимаясь из-за стола.

– Просто мои остальные собаки, – ответил Колем с легким смешком. – Познакомьтесь с Мэгги и Анной.

– Собаки! – взорвался Зигфрид. – Вы говорили про со-ба-ку!

– Знаю, знаю. Я так и хотел. Думал забрать одну Мэгги, но бедняжка Анна смотрела так жалобно, что у меня недостало духа оставить ее у мамы. Ведь они неразлучные подруги, и обе смирнее старой овцы.

– Это они-то смирные?! – Голос моего партнера перешел в крик. – Вы вырвали у меня позволение привезти сюда одну собаку, а являетесь с двумя громилами!

Он не так уж далеко уклонился от истины. Доберманы, высокие, поджарые, стояли неподвижно, задумчиво поглядывая на двух незнакомых мужчин, и в этом чудилась опасная угроза. У меня создалось впечатление, что они в любую минуту могут затеять что-то крайне нежелательное.

– Это переходит всякие границы!

Зигфрид в исступлении замахал рукой перед лицом Колема, и тут собаки заворчали негромко, но так, что кровь застыла в жилах. Глаза их были прикованы к лицу моего партнера, губы подергивались, обнажая частокол белых зубов.

– Фу! – прикрикнул Колем. – Сидеть!