Луиза Олкотт - Старомодная девушка [litres]

Полли была ужасно сердита, но не обижена. Когда появился Том, она уже справилась со своими чувствами и пришла в себя. Это, конечно, не значило, что она легко могла простить Тома, однако в его тихом голосе ей слышалось искренне раскаяние, и сердце ее постепенно оттаивало. Он ведь не стал дожидаться, пока она успокоится, а сразу кинулся следом за ней, не искал себе оправданий и назвал подлостью то, что ее дневник взяли без спросу.

Однако, внутренне его простив, Полли доставила себе удовольствие послушать, как гордый, властный и независимый Том смиряет себя. Это казалось ей справедливым, да и Тому было полезно. Словом, она ничего не имела против, чтобы он посидел рядом с ней подольше на неудобной скамеечке, а Фан наверху тем временем успела бы промочить слезами раскаяния пару своих изящных платочков.

– Ну не молчи, пожалуйста, – взмолился он наконец. – Скажи хоть словечко несчастному человеку. Мне ведь сейчас хуже всех. Фан тоже все глаза выплакивает. А ты молчишь как рыба. Но, кроме меня, помирить-то вас некому. Я мог бы, конечно, сбегать к Смайтам за мамой, и она, вероятно, навела бы порядок, но это ведь было бы трусостью. Поэтому я за ней не побегу! – выкрикнул он в последнем призыве к миру.

«Фанни плачет, и пусть себе, – не без удовольствия отметила про себя девочка. – Но Том, пожалуй, пострадал уже достаточно. Иначе скоро с ума сойдет, утешая двух девушек в слезах».

И Том вдруг увидел, как на щеке Полли возникла маленькая ямочка, выдающая, что она улыбается. А следом она, выпростав из-под кудрявой головы руку, простерла ее к нему. Он уже собирался крепко ее пожать, когда ему бросилась в глаза красная отметина на запястье, происхождение которой не вызывало, увы, у него никаких вопросов. Лицо его сморщилось, как от боли, и он с нежностью взял ее пухленькую ладонь в свою. Полли подняла голову и с удивлением на него глянула.

– За это ты меня тоже прощаешь? – спросил Том и с осторожностью провел пальцем по красному следу на ее коже.

– Ну да. Мне почти уже не больно, – она выдернула руку из его ладони.

– Я повел себя как скотина! – с отвращением к самому себе выкрикнул Том.

И тут сверху, прямо ему на голову, свалилась объемная шляпа мистера Шоу и накрыла его до самого подбородка. Ох, как же часто в нашу жизнь вмешиваются неожиданные обстоятельства, превращая драму в комедию! Том и Полли дружно расхохотались. И когда мальчик избавился наконец от отцовского головного убора, то увидел, что Полли уже сидит и улыбается ему.

– Эй, а вот Фан там чувствует себя жутко, – вспомнил он в следующий момент о своей сообщнице по прегрешению. – Слушай, если я приведу ее вниз, согласна ты поцеловать ее и простить?

– Сама лучше к ней поднимусь, – выбежала из кладовки Полли, оставив Тома сидеть с сияющей физиономией на низкой скамеечке.

Как именно удалось помириться девочкам, осталось их тайной. Полагаю, переговорный процесс длился долго и, вероятно, его сопровождали и всхлипыванья, и смех, и множество разных пламенных заверений. В результате мосты были наведены, мир восстановлен и, как всегда после шторма, воздух еще какое-то время насыщала туманная взвесь.

Тем вечером Фанни была крайне ласковой и смиренной. Том отличался задумчивостью и вел себя удручающе вежливо. А Полли проявляла ко всем даже большее дружелюбие, чем обычно. Щедрые натуры умеют прощать. А самое главное – им удается это делать искренне.

Полли уже собиралась ложиться и расчесывала перед сном волосы, когда в дверь ее комнаты тихонечко постучали. Она отворила, но возле порога никого уже не было. Там стояла черная бутылка, горлышко у нее было повязано куском красной фланели наподобие галстука, а поверх пробки была вместо шапки нахлобучена бумажка.

Развернув ее, девочка увидала несколько корявых строк, написанных густо-черными чернилами:

«Дорогая Полли!

Это “Опидиллдок” – первоклассное средство от растяжений. Смочи им хорошенько фланель и обвяжи ею запястье. Уверен, к утру у тебя все пройдет. Пойдешь со мной завтра кататься на санках? Мне очень жаль, что я сделал тебе больно.

– Где Полли? – спросила у Тома Фан, зайдя как-то снежным днем в столовую.

Брат, задрав ноги в ботинках вверх, лежал на диване, всецело захваченный одной из тех впечатляющих книг, где мальчики либо попадают на необитаемый остров, либо оказываются в чаще бескрайнего леса. Героям всегда везет, потому что на необитаемом острове конечно же круглый год изобилие фруктов, овощей, цветов и прочей полезной флоры, а в лесу полно самых разнообразных и необычайных зверей. Когда же воображение авторов иссякает, мальчики вдруг обнаруживают дорогу домой, по которой триумфально возвращаются с каким-нибудь ручным буффало или ворохом тигриных шкур и других трофеев, добытых благодаря ловкости и отваге.

– Полли? Не знаю, – пробормотал Том, который в этот момент вместе с юными героями книги убегал от самого крупного аллигатора в мире.

Фан побродила какое-то время, скучая, по комнате.

– Слушай, может, мы лучше вместо дурацкого чтива займемся чем-нибудь интересным? – наконец осведомилась она у брата.

– Ну да, – кивнул Том, по-прежнему поглощенный книжкой. – Они его взяли.

– Где Полли? – спросила на сей раз Мод, появившаяся в обнимку с несколькими куклами, каждая из которых жаждала заполучить новое бальное платье.

– Убирайтесь обе и не мешайте читать! – Том решительно не желал отрываться от книжки.

– Тогда отвечай, где Полли, – потребовала Фан. – Уверена, ты это знаешь. Она ведь еще недавно сидела здесь.

– Вероятно, у бабушки наверху, – удосужился сообщить Том.

– Ну ты и вгедный, – с упреком проговорила Мод. – Знал и молчал, чтобы нас помучить.

Том никак не отреагировал, ибо вместе с отважным мальчиком бился сейчас под водой с ужасающим аллигатором.

Оставив его в покое, девочки отправились на второй этаж.

– Когда ни спроси, Полли вечно оказывается у бабушки, – говорила Фанни, поднимаясь по лестнице. – И что она там интересного для себя находит?

– Стганная девочка, – в свою очередь недоумевала Мод. – И бабушка с ней почему-то гогаздо ласковее, чем со мной.

– Давай-ка поглядим, чем они там занимаются, – замерла возле полуоткрытой двери старшая сестра.

Мадам сидела перед старинным секретером. Створки его были раскрыты. Внутри виднелось множество поблекших от времени реликвий. Возле пожилой леди пристроилась на скамеечке Полли, которая завороженно слушала историю о парчовой туфельке на высоком каблуке, лежавшей у той на коленях.

– Так вот, моя милая, – говорила бабушка. – Эти туфли были на ней в тот момент, когда она сидела и шила. Вдруг к ней вошел дядя Джо и сказал: «Долли, нам надо немедленно обвенчаться». «Хорошо, Джо», – ответила тетя Долли и отправилась вместе с ним в гостиную, где их уже ожидал священник. И она вышла замуж прямо в домашнем платье, с ножницами, подушечкой для иголок в руках и наперстком на пальце. Дело-то происходило в 1812 году, дядя Джо уходил на войну. Подушечку для игл он взял с собой. Вот, видишь? – достала ее из шкафа мадам. – Дядя Джо потом говорил, что она спасла ему жизнь.