Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Пепи села на диван, подобрала под себя ноги и не без язвительности принялась меня поучать, что надо жить чувствами. Правда, сказала она, для этого надо обладать смелостью, но вот она, например, ничего не боится, она хочет познать и лично испытать все.

— Что тут плохого? — настаивала Пепи. Раз она даже прожила три недели, переодевшись мужчиной (в наш век это не трудно сделать), и чего только за это время не наслушалась! — Мужчины трусы. А какие лицемеры! С женщинами сюсюкают, а между собой говорят такое — у меня волосы дыбом встали! Я-то ведь со всеми одинаково разговариваю — и с мужчинами и с женщинами, а у мужчин две совершенно разных жизни, разделенные сексом. Да, да, для мужчин все сводится к физиологии. Я-то против физиологии не возражаю, но нельзя же, чтобы она тебя порабощала. Ведь на вас, мужчин, смотреть жалко. Даже не хотят ни в чем разобраться, впрочем, и большинство женщин тоже.

Я снял пальто, кинул его на стул. Она меня злила: такая женственная — и столько цинизма! И вид у нее был опытной женщины, а не девочки, несмотря на ребячески тонкие брови, короткие юбки и длинные, небрежно вытянутые ноги в кружевных чулках. Я, правда, пытался обращаться с ней соответственно с ее возрастом, но мне это плохо удавалось, она сбивала меня с тона.

— Вы просто не понимаете женщин, — изрекла она с апломбом.

— А вы еще не женщина. В вас еще нечего понимать.

Она презрительно пожала плечами.

— А что, по-вашему, надо, чтобы стать женщиной? — спросила она. — Половая жизнь. Тогда я уже в шестнадцать лет стала женщиной. Но что это доказывает? Половая жизнь в наше время ничего не доказывает, хотя люди о ней слишком много говорят, в том числе и я. День и ночь ни о чем другом не слышишь. Не знаю, что надо для того, чтобы стать женщиной, но знаю, что я женщина. Я не девчонка.

— Почему же вы одеваетесь как девчонка?

— Так интереснее.

— Во всяком случае, вид у вас такой, будто вы целый месяц не мылись.

— Ну, а вы — Фома неверующий. Нев-верующий!

Тут только я впервые обратил внимание на то, что она заикается. Заикание было едва заметным, но по тому, как Пепи вдруг разозлилась, я понял, какого труда стоит ей говорить гладко.

— Видите, как вы меня злите! — вырвалось у нее.

Она замолчала и сидела, надувшись, глядя прямо перед собой, словно меня здесь не было. Я пытался ее развеселить, отпустив какую-то шутку насчет ее дурного характера, но мне показалось, что она даже не слышала моих слов, и только когда я встал, чтобы уйти, она сказала:

— Джек, я больше не сержусь.

— Тогда не делайте вид, будто меня здесь нет.

В ту ночь я возвращался домой, зная, что влюблен в нее, хотя это и тогда меня не радовало: я просто любил Пепи, и все тут. Незадачливый Пигмалион, я уже догадывался, что никогда не смогу превратить Пепи в ту женщину, о какой мечтал.

В понедельник Руперта пригласил к себе мистер Осипенко. Тот вернулся из Хайгейта очень довольный: русские дали ему, прежде чем кому-либо другому, спецификации на постройку нужных им судов. Правда, Рандольф все еще представлял собой непреодолимое препятствие, а покупка русской нефти продолжала оставаться главным условием сделки, но мы почувствовали, что все же чего-то добились.

Судовая спецификация будит воображение, тем более когда видишь ее впервые, как это было в тот день со мной. Мы сидели в конторе, и Руперт читал мне один листок спецификации за другим, а я слушал его, глядя сквозь зимнюю мглу на грязные, засиженные голубями крыши лондонских автобусов, выстроившихся у церкви Сент-Мэри-Экс, и чувствовал себя Уилфридом Бишопом, который, нахохлившись на высокой конторской табуретке, мечтает о далеких экзотических странах. Я успел построить судно и даже поплавать на нем, пока Руперт дочитал пачку прозрачных листков до конца.

Две спецификации были на плавучие консервные заводы, одна — на рефрижератор, а четвертая — на рыбохолодильный транспортер. Все это были крупные суда довольно сложной конструкции, особенно плавучий рыбоконсервный завод.

Подробно обсудив спецификации, мы отправились с ними к Фредди, который не выказал по этому поводу никакого восторга.

— Только и всего, только и всего? — сухо спросил он, проглядывая две первые спецификации. — Основные двигатели — дизели Бурмейстера и Уэйна, пятнадцать узлов, — он подсчитал, какое количество льда потребуется для хранения 800 тонн рыбы, — плюс емкости для готовых консервов. Чересчур большие суда, Руперт, они слишком дорого нам обойдутся, слишком многое придется заказывать на стороне, закупать оборудование и прочее. Нет, для нашей фирмы это не подойдет, да и сроки поставки невыгодные.

— А плавучий холодильник? — спросил Руперт. — Там ведь дело совсем простое— пустая посудина с холодильной установкой в трюме.

— И там есть свои сложности, но, мне кажется, такие суда мы сможем построить. Погоди, я сперва все как следует выясню.

Фредди взял трубку синего телефона на пустом письменном столе и нажал синий рычажок на доске коммутатора. Это, объяснил он, прямой провод, соединяющий его с Бейрингом в Бэркемстеде.

— Алан, мы получили от русских спецификации, — сказал он в трубку. — Да, от русских! Четыре. На рефрижератор — пять тысяч тонн брутто, рыбовоз — две тысячи шестьсот и два плавучих консервных завода.

Бейринг отвечал обстоятельно и задал множество вопросов.

— Все довольно разумно изложено, — начал объяснять Фредди. — Они хотят, чтобы мы изготовили все. Даже рыболовецкое снаряжение. Нет, этого я не знаю, — ответил он на следующий вопрос. — Мы не сможем вовремя получить оборудование, заказанное на стороне, и для нас это будет слишком дорого. Но насчет холодильников можно попробовать. Я вам, во всяком случае, перешлю сегодня эти спецификации. А вы мне поскорее сообщите свои соображения. Старику ни слова, а то Рандольф нам помешает. Да, я ему сам скажу…

Фредди повесил трубку.

— Так я и думал. Плавучие заводы — слишком специальные суда, чтобы с ними возиться, разве что мы сами надумаем их строить, а для всего остального — кратчайший срок поставки двадцать три месяца, хотя половина верфей сейчас простаивает. Нас задержат заказы, отданные на сторону, но все-таки начать переговоры вы можете. А цены мы назначим позднее.

— Я бы предпочел ничего не говорить русским, пока мы не сможем назвать цену, ведь денежная сторона будет интересовать их в первую очередь, — сказал Руперт.

— Сомневаюсь, — возразил Фредди. — Лично я предполагаю, что русских на этой стадии больше всего интересуют сроки поставки, а двадцать три месяца, поверьте, не такой уж долгий срок.

— А можно сделать быстрее, если они будут просить?

— Немного. Но основной камень преткновения для нас по-прежнему — нефть. На этом, Руперт, вы погорите!