Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

— Не забывайте, вы — наш Иоанн Креститель, — говорил Лэнвуд. — Прокладывайте же нам путь.

— Берегите себя, — сказала Лоис.

— И пиши изредка, — прибавила Джо Фэрз.

— Спасибо за все, Джо, — сказал Эдибхой. — Вы обе много сделали для всех нас, а ты очень много сделала для меня. Спасибо! И вам, Лоис, спасибо. Берегите тут моего земляка.

Все были немного навеселе. Даже Лэнвуд и Удомо. Выпито было две бутылки шампанского.

— Приготовь мне там домик, — сказал Мхенди, — и пусть меня ждет в нем простая милая женщина.

— Будет сделано, друг! Будет сделано!

— Прошу пассажиров занять места, — раздался голос кондуктора.

Эдибхой повернулся к Удомо, улыбка исчезла с его лица. Глаза стали холодными и серьезными.

— Что ж, земляк, пора…

— Да, — сказал Удомо, — и помни, я жду.

Они крепко пожали друг другу руки. Удомо почувствовал, что Эдибхой кладет ему что-то в карман.

— Тебе они здесь пригодятся.

— Для меня важнее другое.

— Я знаю, земляк. И не подведу.

Кондуктор быстро шел вдоль состава, закрывая двери.

— О, Дик… — Казалось, Джо Фэрз только сейчас поняла, что он действительно уезжает. Она порывисто обняла его и отвернулась.

Эдибхой пожимал всем руки.

— Побыстрей! — крикнул кондуктор и, приложив к губам свисток, засвистел.

Эдибхой вошел в вагон. Поезд тронулся.

«Вот так и он уедет», — подумала Лоис. И тут же почувствовала на себе внимательный взгляд Мэби.

— Вот так и он уедет, — прошептала она.

— Так уедем мы все. Мы принадлежим Африке, а не Африка нам.

Эдибхой высунулся в окно вагона.

— Теперь все зависит от тебя, — крикнул Удомо. В голосе его звучало волнение.

Эдибхой молча кивнул. Его белый платок долго трепетал в окне, пока наконец не исчез из виду.

— Начало положено, — сказал Лэнвуд.

Удомо сунул руку в карман и нащупал пачку фунтовых банкнот, которые положил туда Эдибхой.

— Да, — сказал он, — начало положено. Пошли!

Когда они выходили из здания вокзала, Лоис взяла его под руку.

В тот же вечер Удомо перевез к ней свои вещи.

Месяц спустя Джо Фэрз потеряла работу.

В свое первое безработное утро она вышла в гостиную в легком халатике. Удомо сидел за письменным столом в углу возле стеклянной двери — он превратил этот уголок в свой кабинет — и читал первое письмо от Эдибхоя.

— Привет, Майк! Вы уже завтракали?

Он на миг поднял глаза:

— Давным-давно. Вместе с Лоис.

— Несколько дней я буду отсыпаться. Боже, до чего хорошо не работать. Эту неделю я, пожалуй, не буду искать новую. Хотите кофе?

— Хочу.

Она пошла варить кофе.

«Пустое письмо, — разочарованно думал Удомо. — Правда, Эдибхой недавно приехал. Глупо ожидать чего-то, кроме известия о приезде. И все же…»

Он отложил письмо и стал перепечатывать статью для следующего номера «Освободителя». Если бы только можно было печатать его в типографии! Эти проклятые восковки съедали у них с Лоис все время. Ничего, когда-нибудь у них будет и типография. Он работал, не отрываясь, пока не вошла Джо Фэрз, неся поднос с кофе и завтраком.

— Ух, какая роскошь! — воскликнула она.

Она поставила поднос на табурет, бросила на пол подушки с дивана и уселась, прислонившись спиной к стеклянной двери. Длинные золотистые волосы в беспорядке падали ей на лицо, рассыпались по плечам. Халатик распахнулся, обнажив ногу до самого бедра.

— Вот это жизнь! Как жаль, что я потеряла работу сейчас, а не когда вы с Лоис были на юге. Я бы приехала к вам. Обожаю солнце!

Удомо взглянул на ее стройную обнаженную ногу.

— Вам не мешало бы одеться.

Джо покатилась со смеху.

— Ну, Майк, не разыгрывайте из себя святошу.

— Мне нужно работать.

— А я вас отвлекаю? — Она, казалось, была в полном восторге.

— Да! — холодно ответил он.

— Разве я вам не нравлюсь?

— Вы мне нравитесь, но мне нужно работать. Можете помочь мне, если хотите.

— Нет, только не сегодня.

— Тогда уходите и не мешайте мне.

Она наблюдала за ним, сдвинув брови.

Он снова принялся печатать, но сосредоточиться уже не мог.

— Майкл! Так вас называет Лоис. Майкл! Она выговаривает это имя, будто поет. Майкл!

Он старался не смотреть на ее ногу, но глаза не слушались его.

— Если вы будете мне мешать, я скажу Лоис.

— Большой, сильный Майкл жалуется Лоис, — насмешливо воскликнула она. — Ну и жалуйтесь на здоровье! А что вы ей скажете? Что если бы у вас этого не было на уме, то и я бы об этом не подумала?

— Неужели вы могли бы предать свою подругу?

— А вы, Майк, неужели вы могли бы предать любимую женщину, да еще ту, которая боготворит землю, по которой вы ступаете?

Она встала. Удомо не сводил с нее глаз. Он чувствовал, что пьянеет при мысли о ее молодом теле, стройных ногах, скрытых теперь халатом, от вида ее золотистых волос.

Она взяла поднос и пошла к двери.

— Джо…

Она обернулась.

— Что вам?

— Лоис — ваша подруга.

— И ваша любовница.

— Не стоит о ней так говорить.

— Но это так.

— Она хороший человек.

— Совершенно верно. Я ухожу.

Он встал и двинулся к ней.

— Поздно.

— Я знаю, что поздно. Вы уже предали ее.

— Почему вы это сделали?

— Потому что я— женщина, потому что я молода, потому что я ей завидую — вы ведь все любите ее, — потому что мне приятно сознавать свою силу и потому что это вы…

Он коснулся ее и почувствовал, что она вся дрожит. Дрожь охватила и его. Он притянул ее к себе одной рукой. Взял у нее поднос и поставил на стул. Она вздохнула, открыла дверь и первая пошла по коридору к себе в комнату. Глаза у нее сияли торжеством. Она переступила порог, повернулась к нему, подняла глаза на него, и ей вдруг стало страшно…

Когда Лоис вернулась домой из школы, оба усердно печатали.

— Господи, эти чертенята были сегодня невыносимы. Как дела, Майкл? — Она нагнулась и поцеловала его в щеку.

— Пойду заварю чай, — сказала Джо Фэрз.

Удомо встал и потянулся.

— Сходим вечером к Мэби. Я сегодня хорошо поработал.

— Не могу, милый. Нужно проверить кучу тетрадок. Но ты иди. Пол будет рад тебя видеть. — Она подошла к письменному столу. — А! Письмо от Эдибхоя. Что он пишет?

— Ничего особенного. Прочти сама. Рассказывает, как доехал.

Лоис взяла письмо и заметила, что ее рука дрожит. Она знала, в один прекрасный день придет вот такое письмо, и он соберется и уедет. Но это будет не скоро. Может, через год, может, и больше. Ну, конечно… Она ухватилась за эту мысль, дрожь в пальцах унялась. Она посмотрела на Удомо с какой-то особой нежностью.

— У тебя усталый вид, Майкл.

— Я много работал.

— Как хорошо, что Джо помогла тебе.

— Жаль только, что она много болтает.

— Она еще очень молода. Не сердись на нее.

— Да нет, в общем, она молодец…