Глен Мид - Кровь фюрера

Он вернулся в гараж, закрыл дверь и, подойдя к противоположной стене, щелкнул выключателем. Помещение залил яркий свет, и Крюгер увидел ничем не примечательный «форд» темного цвета, стоявший в центре гаража.

Полный бензобак топлива и новый аккумулятор. Он приказал Шмидту каждый день проверять машину. Все это было частью его плана действий на случай непредвиденных обстоятельств.

В последний раз осмотрев гараж, Крюгер выключил свет, закрыл дверь и пошел по лужайке к вилле, считая шаги.

Старший инспектор Эдуардо Гонсалес был худым энергичным мужчиной пятидесяти лет. У него было грубое нагловатое лицо, совсем не соответствующее его острому уму.

Несмотря на бандитскую внешность, особым здоровьем Эдуардо Гонсалес не отличался, и не мудрено: последние тридцать лет он выкуривал по три пачки сигарет в день. В результате голос у него окончательно охрип, каждая произнесенная фраза сопровождалась сильным кашлем, а пальцы потемнели от никотина. Однако светло-серая форма с красными эполетами была тщательно отутюжена, а складки отглажены на славу — единственный внешний признак его щепетильности.

Окна его кабинета выходили на Плаца де Сан Фернандо — открывался роскошный вид на Мехико, огромную бурлящую метрополию, за которую и он тоже нес ответственность. В его кабинете все было аккуратно расставлено по своим местам, и впечатление портили только переполненные пепельницы, стратегически размещенные по всей комнате в соответствии с привычками Гонсалеса: одна у окна с панорамным видом, вторая — на металлическом шкафу возле двери. Еще две пепельницы стояли на столе, одна была изготовлена из простого стекла, а вторая — из дерева с великолепной резьбой, в форме половинки кокоса. Такие пепельницы делали индейцы из Чако в Парагвае, ее дно было покрыто тонким слоем кварца. Подарок его друга, капитана Веллареса Санчеса.

Темное дерево имело острый запах, который чувствовался до сих пор, несмотря на то что в течение многих лет в пепельнице гасили сигареты. Это было настоящее произведение искусства. На темном твердом дереве были вырезаны уродливые задумчивые лица мулатов с опущенными веками, а над лицами нависла тщательно вырезанная рука. Рука настолько контрастировала с уродливыми лицами, что на первый взгляд напоминала гедонистскую чашу, а деревянные лица были похожи на сморщенные головы индейцев Амазонки, выставленные в музее. Но вид у пепельницы не был устрашающим. Скорее она напоминала о том, что добро должно быть над злом и сильная рука способна сдерживать порок. Красоте и порядку подчиняются зло и уродство.

По крайней мере, так считали индейцы.

Об этом ему рассказал Санчес, когда дарил пепельницу в Каракасе много лет назад. Но улыбка на его лице тогда говорила о том, что эта история вполне могла быть выдумкой.

Гонсалес, обладающий чувством юмора, принял это объяснение, несмотря на то что его жизненный опыт свидетельствовал: такое положение вещей не всегда соответствует реальности. В этом безумном, почти лишенном кислорода городе с двадцатью миллионами жителей царили анархия и хаос. Как бы то ни было, подарок Веллареса Санчеса занял почетное место на его столе, и когда кто-нибудь обращал на него внимание, Гонсалес с улыбкой пересказывал эту историю.

Яркое декабрьское солнце заливало светом весь кабинет. Несмотря на то что была зима, стояла жаркая погода. От Мексиканского залива веяло теплом. Кондиционер, встроенный в стену под потолком, выдувал тонкую струйку прохладного воздуха.

На столе у Гонсалеса стоял металлический поднос, а на нем бутылки с газированной водой, графин свежевыжатого лимонного сока со льдом и четыре стакана. Несмотря на жару, к воде и соку никто не притронулся, хотя молодой полицейский принес поднос еще пятнадцать минут назад.

Вокруг стола сидели четверо мужчин: Гонсалес и его подчиненный, старший детектив по имени Хуалес, полный мужчина с морщинистым лицом, короткой шеей и кустистыми бровями, сидели с одной стороны стола, а с другой стороны расположились Санчес и Кавалес.

Эдуардо Гонсалес прикурил сигарету и, закашлявшись, выдохнул густой дым в теплый воздух. Стряхнув пепел в деревянную пепельницу, он посмотрел на своих гостей, сидевших напротив. Оба они казались уставшими, глаза у них покраснели после долгого путешествия. «Должно быть, у них кружится голова из-за того, что город находится высоко над уровнем моря», — подумал Гонсалес.

Туристы и просто приезжие привыкали к разреженному воздуху по меньшей мере в течение двух суток, а его гости провели в Мехико меньше часа. Сюда их доставила полицейская машина прямо из аэропорта — с включенными сиренами и мигалками. «Должно быть, у них легкие горят и мозг плавится из-за перепада давления», — продолжал размышлять Гонсалес. Но они не жаловались.

Все формальности уже были соблюдены, все слова приветствия сказаны. Санчес кратко изложил причины, по которым было необходимо установить слежку за Францем Либером, он же Хулио Монк.

Гонсалес внимательно его выслушал, наморщив лоб. Санчес ждал ответной реакции. Закашлявшись, Гонсалес сказал:

— Ладно. Начнем с начала. Вы не против?

Санчес и Кавалес кивнули. Гонсалес повернулся к старшему детективу Хуалесу. Тот наклонился вперед. На нем была рубашка с галстуком, к ремню брюк с одной стороны была пристегнута рация, а с другой стороны — кобура с пистолетом «Смит и Бессон» 38-го калибра. Хуалес начал читать свои записи, все время поглядывая то на Санчеса, то на Кавалеса.

— Объект слежки, Хулио Монк, он же Франц Либер, прибыл в Мехико два часа назад, в 13:16 по местному времени. — Голос у Хуалеса был тонким, говорил он на чистом испанском языке. — В аэропорту у терминала прибытия за ним следили шесть человек, а двое встретили его прямо на бетонированной площадке перед терминалом, как только он вышел из самолета. Они были в форме сотрудников аэропорта. Мы легко его опознали по фотографии, которую они нам выслали. — Хуалес поднял глаза на Санчеса, а потом снова уткнулся в свои записи. — Получив багаж, он пошел на таможенный контроль. Я проинструктировал одного из таможенников, и тот тщательно проверил его чемодан. Там не было ничего интересного. Если хотите, я могу предоставить вам список содержимого его багажа.

Санчес махнул рукой.

— Мы разберемся с этим позже, а пока продолжайте.

Хуалес снова уткнулся в свои записи.

— Объект слежки в аэропорту совершил один телефонный звонок в 13:47, после того как прошел таможню и в киоске обмена валют обменял доллары США на песо и попросил разменять банкноту мелочью. Следившие за ним офицеры не смогли подойти достаточно близко, чтобы определить набранный номер телефона, так как объект загородил собой телефонный аппарат. Разговор длился меньше одной минуты. Либер, похоже, был взволнован. Позвонив, он подошел к киоску, где продавали тако [44] Тако — кукурузная лепешка с начинкой из рубленного мяса, помидоров, сыра и листьев салата. , купил там стакан фруктового сока и тут же его выпил. В 13:56 он прошел на стоянку такси. В 13:57 он сел на такси до «Шератона», куда приехал в 14:39. Он поселился в гостинице под именем Хулио Монк. — Хуалес поднял голову от записей.