Вадим Шарапов - Доля ангелов

Война, матерясь, ушел, но спокойствие длилось недолго. Вскоре, едва не вышибив небесные врата, заявился Чума, непрерывно чесавшийся и сморкавшийся на пол. Громко и непочтительно он высказал все, что думает о зажравшихся бюрократах. Потом зловонно харкнул на сафьяновый сапог Уриилу и удалился, предупреждая, что уходит в отпуск и «горе вам, посмевшим меня из отпуска этого вызвать без нужды». Не успели успокоить Чуму - шатаясь от переутомления и оглашая все вокруг жалобными проклятьями, приполз Голод, осыпая все вокруг колючими хлебными крошками из вывернутых карманов. Разговор с ним вышел такой, что озверевший Михаил не выдержал. Архангелы едва успели собрать нарды и выскочить из приемной.

- Да провалитесь вы все! - орал Михаил, вытрясая крошки из сапога, и пространство вокруг него закручивалось в черные дыры, которые в испуге разбегались окрест. - Сколько можно?! Каждая тварь дрожащая! Право имеет! Да я сам!

Он схватил свой меч и ринулся на Землю.

Вернулся Михаил тихим, закопченным и задумчивым. Стараясь не глядеть никому в глаза, он пробрался к себе и долго что-то писал и переписывал. Когда архангел вышел, он держал в руках свиток, перевитый золотым шнуром и запертый пламенной печатью.

- Значит, так, - мрачно сказал он дожидавшимся коллегам. - Упорные, значит. Нужен Пятый. Точно.

Тогда-то и был созван Совет. И решение оказалось таким - нужен столяр Иван Петрович Корытов.

Столяр Иван Петрович Корытов стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, и бубнил под нос, нервно пощипывая кустистую бороденку:

- Ну я прямо не знаю... Это что же получается? Мне бросай все и беги теперь с этими оглоедами, болтайся туда-сюда?

- А то ты занят! - ехидно заметил Гавриил, развалившийся на резном троне и вертевший в руках тюремного вида финский нож.

- А как же! - оживился Корытов и стал загибать мозолистые пальцы, - Этому построй дворец из единого куска Мирового Дуба. Ладно. Построил. Тому - жезл из ветви этого ясеня... да чтоб его, из головы вылетело... во едрить... а! Иггдрочиля, кажись! Тоже вынь да положь! Вынул, всю душу вымотал. Третий приходит и сразу молниями сверкать, пятый, десятый... Одна девчонка нормальная надысь была - деревянные башмаки попросила.

- Петрович, - проникновенно сказал Уриил, положив столяру на острое плечо могучую ладонь и сверкая алмазными зубами. - Надо, Петрович. Человек ты основательный. Был. Каждую мелочь учитываешь, въедливый по-хорошему. Ты ж посмотри на этих Четверых... Это же мутанты какие-то! С ними не то что общего языка не найдешь - у пары из них вообще языка не найдешь никакого!

- Живые души губить не буду, - уперся столяр, стряхивая опилки с фартука.

- Да они, души эти, уже и не живые, в общем-то, - процедил Михаил, внимательно разглядывая живую карту, расстеленную на бескрайнем столе приемной. Карта подрагивала, шевелилась и шумела. - Ну, смотри сам, Петрович. Видишь, вот тут Война свирепствует. И тут. И еще вот тут... многостаночник, чтоб его. Тут - Голод. Этот вообще с перевыполнением плана, но все равно не справляется. Тут, значит, Чума... был. Диссидент штопаный, курортник. А тут Смерть, но этот ни шатко, ни валко, потому что ему, во-первых, на все наплевать вообще, а во-вторых, он после всех зачищает, ему аккуратно работать надо. Вот такая загогулина, понимаешь. Если во времена Иоанна Богослова, который эту ахинею написал...

- Какую? - спросил столяр.

- Ну, «Апокалипсис» этот, который до сих пор так любят расшифровывать на сто рядов. Хотя никакого шифра нет - солнце на Патмосе бедному голову напекло, вот и пошла писать губерния, померещилось старичку невесть что. Говорил я ему - ты, конечно, Ваня, на воды целебные езжай, но не в такую же глушь... Так вот. Если в его времена народу на Земле насчитывалось не очень много, и Всадникам особо напрягаться было не надо, то сейчас ситуация несколько изменилась. Одних индусов сколько - во, погляди на карту!

Корытов послушно поглядел. Судя по карте, в Индии было страшное перенаселение, антисанитария и вообще - все плохо. Архангел брезгливо потрогал копошащуюся Индию мизинцем и продолжал:

- А Китай! Нет, если мы так дальше будем медлить, то Сам встанет и пойдет разбираться, точно говорю. После этого вообще ничего не останется. И никого. Нигде. И нас тоже. А я, между прочим, всего ничего пожить успел!

- Ничего себе ничего, - проворчал Корытов. Будучи человеком мягким и покладистым, он уже готов был согласиться. «Ну а что? И верно ведь, испаскудился народишко. Бомбы клепают, друг друга за глотки рвут, ни дня спокойно прожить не могут. Чисто мой сосед Митрич со своей бабой...» Ударившись в воспоминания, столяр не сразу услышал, что к нему обращаются.

- Петрович! Петрович!

- А?! - встрепенулся Корытов.

- Так что? Возьмешься?

- Да я ж того... На лошади не шибко... - попытался было взбрыкнуть в последний раз Корытов, но вздохнул и махнул рукой. - А, ну вас. Ешьте меня, мухи с комарами.

- Научим! - заметно повеселел Гавриил и подмигнул Корытову всеми своими непарными глазами. Выглядело жутковато даже для архангела.

- Только это, - внезапно твердо сказал Иван Петрович, и в голосе его прорезалась незнакомая прежде жесткая нотка, - мне там, вроде, костюм полагается? Ну, чтоб узнавали?

- Ага, - задумчиво согласился Михаил.

- И оружие?

- Да уж, всенепременно.

- Тогда это... Я себе сам костюм сварганю, ладно? Раз уж втравили меня в смертоубийство, так хоть здесь дайте душу отвести.

- Как скажешь, - покладисто кивнул архангел.

- Пойду я. Собираться.

Корытов побрел к вратам, провожаемый взглядами нечеловеческих глаз.

Он пришел через три дня и три ночи и постучал в створку врат.

- Войдите, - официально отозвался Рафаил, аккуратно передвигая костяшку нардов и победно взирая на ссутулившегося над доской Уриила.

Корытов вошел.

- У вас там это, петля на вратах подразболталась, - сказал он независимым тоном. - Я как вернусь - подправлю, там стамесочкой аккуратно...

В приемной стояла гробовая тишина. Даже облака замерли.

- Что. Это, - деревянным голосом спросил Михаил, не замечая, как кофе из объемистого золотого потира льется ему на белоснежный хитон. Гавриил, задумчиво опиравшийся на беломраморную колонну, повернулся, чтобы поглядеть. Промахнулся рукой мимо колонны, судорожно похватал рукой воздух и упал, лязгая доспехами. Никто не обратил на это внимания.

- Господи, - сказал Рафаил. - Господи. За что? Все, Уриил, ты победил в нарды. Окончательно и навсегда. После этого я играть не смогу. Мне каждый раз теперь это будет видеться.

Уриил ничего не ответил, потому что сидел, закрыв лицо ладонью и что-то потрясенно бормотал.

- Нет, ну а чего? - обиженно спросил Корытов. - Не вам же туда идти! Вот я и решил, что ежели Пятым Всадником быть, так чтоб по-человечески, а не как эти страхомудии ваши. Людишки у них от чего помирают? А? Значит, от голода, - столяр принялся деловито загибать пальцы, - от чумы, от войны. Ну и от смерти помирают. Хотя вот это как-то совсем нелепо, конечно. А я что решил? У меня пусть тоже помирают, но, чтобы оригинально...