Вадим Шарапов - Доля ангелов

Колокольчик звякнул. Я вскочил на прилавок и лег на свое место. Люди говорят, что любопытство, мол, убило кошку, но на самом деле, это только нелюбопытные кошки долго не живут.

Дипрасанд Тилак говорил коротко, очень вежливо и прямо. Да, он послан Ее Величеством, которая узнала, что именно здесь есть некая вещь, малой частицы которой достаточно, чтобы сотворить чудо даже для безнадежно больного человека. Эта вещь считалась утерянной больше века назад. Да, Ее Величество готова заплатить любые деньги, и он, офицер британской армии, уполномочен это подтвердить. И самое главное. Нет, Ее Величество просит не за себя, а за свою правнучку, которой полгода от роду.

При этих словах морщины на лбу бабушки Поли разгладились, и она сочувственно взмахнула руками.

- Расскажите мне все, - сказала она тоном, каким, наверно, могла бы сказать королева. Дипрасанд Тилак, гуркхский офицер, не знающий страха в бою, снова поклонился. И все рассказал.

Он закончил свой недлинный рассказ в полной тишине и вздохнул:

- Врачи ничего не могут сделать. Ни одно светило медицины. И тогда мы решились...

Он выпрямился еще больше, хотя и так стоял прямой как штык.

- Мадам, своей честью и своим кхукри, - Тилак положил ладонь на рукоять кривого ножа, - я клянусь, что ни единая живая душа, кроме Ее Величества, меня и еще троих особо доверенных людей не знает, зачем я сюда направился. Для всех остальных моя поездка - просто блажь Ее Величества, в свои преклонные годы вдруг пожелавшей испробовать редчайший сорт чая, который, по слухам, возможно имеется только в России, поскольку плантацию в Китае уничтожил пожар. Для отвода глаз я заехал еще в несколько городов. И от вас я тоже уеду в большом огорчении, не найдя этот уникальный чай. Но, мадам...

Гуркх побледнел так, что его смуглая кожа стала серой. И прошептал:

- Помогите мне.

Бабушка Поля вздохнула и поставила чашку из английского сервиза на блюдце. Потом повернулась ко мне.

- Родион, друг мой...

Я встал. Конечно, как вы уже поняли, с чувством собственного достоинства. Дипрасанд Тилак тоже поднялся на ноги и отдал мне воинское приветствие. Я оценил.

- Саша, подайте мне, пожалуйста, молоток, - попросила хозяйка. Переводчик уже было взял молоток с полки, но тут Тилак отрицательно покачал головой и достал из ножен свой кхукри. Это был настоящий красавец среди ножей, булатная сталь отличной проковки мягко блестела в солнечном свете. Ну что, мне точно надо объяснять вам, что коты и в этом тоже разбираются? Может, потом, а?

- По нашим традициям, кхукри нельзя обнажать, если не собираешься драться с врагом, - сказал Тилак. - Этот нож должен отведать крови, иначе его не вложить в ножны. Но сегодня мне кажется правильным сделать именно так.

- Да пожалуйста, - удивленно вскинув брови, отозвалась бабушка Поля. - Молотком-то просто удобнее...

Кхукри взлетел и молниеносно опустился. Точность удара была изумительной, и откололся только маленький кусочек, как раз там, где был отбит предыдущий. Осколок надежды, подумал я.

Офицер бережно завернул кусочек плитки в чистейший носовой платок и спрятал во внутреннем кармане. Потом задумчиво посмотрел на кхукри и аккуратно провел им по тыльной стороне своей ладони, у большого пальца. Крови выступило совсем немного.

- Подстраховался, - одобрительно заметила хозяйка. - Основательный мужчина, уважаю таких.

Дипрасанд Тилак поклонился, сложив ладони перед собой.

- Мне пора, - сказал он. Саша перевел. Но тут, не успел я возмущенно мяукнуть, дверь распахнулась, и в магазинчик ввалился Ракита.

- Уф, - сказал он протяжно, - сопрел весь, даже в тени жарища. А вы что? Уже уходите? Не-ет, гости дорогие, у нас так не принято! Часок-два можно и задержаться, вы ведь потом все равно для виду еще в пару мест собирались?

Тилак с сомнением посмотрел на часы. Ракита решительно выставил широченную ладонь-лопату.

- Не-не-не! И не думай! Полина Францевна, ну скажи ты им, пусть уважение окажут... Кстати, у меня для тебя, военный, такой рецепт чая есть - королева закачается!

Вечер навалился на Железнодорожный микрорайон мягко и незаметно. Жара спала, в темном небе еще только загорались первые звезды.

Мы сидели за деревянным струганым столом во дворе, где жил Ракита, и пили чай. Точнее, чай пили бабушка Поля и сам смотрящий, а я пил воду из миски. Никогда не любил молоко. Кто вообще придумал, что коты должны непременно любить молоко? Чистая холодная вода - то, что нужно.

Гости уехали час назад, взбудоражив и переполошив весь двор. Но под суровым взглядом Ракиты, переполох быстро сошел на нет. Были - и сплыли, эка невидаль, Железка и не такое помнит.

- Ну, а теперь скажи-ка мне, друг ситный, что за рецепт ты ему такой всучил-то? - бабушка Поля с притворной строгостью посмотрела на огромного сутулого мужика и помешала ложечкой в стакане с чаем.

- Да что за рецепт, - пробурчал Ракита, - что за рецепт... Вечно ты, Францевна, спросишь не вовремя...

- Ты зубы-то мне не заговаривай, Николай Степаныч. Тилаку вон, уже заговорил начисто. «От такого чая королева враз помолодеет лет на сорок! Да я отвечаю, да век воли не видать!» Что это было-то?

- Чифир это был, - неохотно сознался смотрящий.

- Чего-о?

- Ну, не совсем обычный чифир! - махнул рукой Ракита. - Меня этому чифирю один китаец научил, на пересылке в Ванино. Два дня объяснял, что и как заваривать и кипятить, пока я понял. С тех пор уж лет тридцать прошло, а я ни с кем не делился. Жадничал, чего скрывать... Хотя чифир-то - да-а.... мертвого на ноги подымет.

- Королеве! Чифир! Ох, уморил, - расхохоталась бабушка Поля.

- А что, королева не человек, что ли?

- Да человек, конечно. Ох, Николай Степаныч, ну ты даешь...

Подул ветер. Это был правильный, нужный вечерний ветер, который приносит спокойную прохладу и крепкий сон. Я спрыгнул со стола и отправился по своим делам. Завтра снова открывать магазин. Кто же, кроме меня, проверит, все ли в порядке?

Больше некому.

В столярке было тесно и накурено так, что хоть топор вешай - не сорвется.

- Ну что? - мрачно спросил Илья Петрович Девятков, и выразительным взглядом белесых, выцветших от старости глаз обвел собравшихся. - Как решать-то будем с этим...?

Не договорив, он дернул кадыкастой шеей, и подбородком, покрытым седой щетиной, ткнул в угол, где стоял большой деревянный ящик.

Разговоры мало-помалу смолкли, и все посмотрели на Петровича. В столярке их было человек шесть - кто в ватнике, кто в сером халате, усыпанном опилками и стружкой, кто и вовсе в домашней клетчатой рубахе с дыркой на рукаве.

- Кхм... - кто-то из них кашлянул, но в полной тишине это прозвучало, как выстрел «Авроры». Петрович вынул тяжелые, расплющенные работой кисти рук из карманов ватника, сцепил узловатые пальцы и, выразительно хрустнув костяшками, спросил: