Вадим Шарапов - Доля ангелов

Желтый бог задумчиво помолчал, неопределенно крутя пальцами.

- Не-а, - наконец признался он. - Здесь все так изменилось... после пожара.

- Значит, - съязвил бог крови, - итог твоего эксперимента остается неясен. Хотя... Вот люди не выжили. Означает ли это, что не выжили и муравьи?

- И мыши? - подхватил Лобсель Вис.

- И туканы? - недоуменно поднял пирамиду Кзучилбара.

- И землеройки?

- И белки-летяги?

- И броненосцы?

- И колибри?

- И тапиры?

- Нет. Муравьи выжили, - внезапно оборвал жонглирование словами Лобсель Вис и пристально поглядел под ноги Кзучилбаре. Проследив за огненным взглядом, красный бог увидел, что его босые окровавленные ступни облеплены мелкими рыжими насекомыми, которые тонкой струйкой текли по тропе - откуда-то из-под обгорелого валежника.

После долгого молчания, нарушаемого только треском пламени, Кзучилбара сказал:

- Однако. Мне даже немного жаль, что люди оказались слабее.

Лобсель Вис пожал плечами и снова оказался на другом берегу реки.

- В конце концов, - крикнул он оттуда, - ты же все равно собирался навестить эти деревни, верно? Так что для них это был всего лишь вопрос времени.

Кзучилбара внимательно вслушивался в тихую музыку с другой стороны реки.

Он стоял так неподвижно и уже так долго, что осмелевший енот выбрался из своей норы и принялся, сопя, обнюхивать босую ногу, покрытую бурой коркой засохшей крови. Но тут сзади послышался треск пламени, и енот, высунувший шершавый язык, чтобы лизнуть кровь, мгновенно исчез в траве. Кзучилбара медленно обернулся, и железная пирамида, закрывавшая его лицо, мокро блеснула в лучах солнца.

- Тебя можно узнать по запаху дыма, - заметил он, - даже если ты пытаешься подобраться ко мне незаметно. Кстати, зачем?

Лобсель Вис разочарованно пожал плечами, с которых срывались крохотные язычки огня, и неопределенно покрутил пальцами. Желтый бог выглядел озадаченным. Он аккуратно выколотил длинную раскаленную трубку о тлеющий ствол дерева и спросил в свою очередь:

- Судя по этой луже крови под твоими ногами, ты простоял здесь все утро. Что случилось?

Кзучилбара ткнул красным пальцем в сторону другого берега и лаконично пояснил:

- Музыка.

Если бы Лобсель Вис умел, он бы громко рассмеялся, но вместо этого желтый бог издал невнятное шипение и фыркнул так, что над его окруженной маревом головой поднялись искры. Потом он встал рядом с Кзучилбарой и принялся смотреть в ту же сторону.

- Мне кажется, - заметил он спустя некоторое время, - это все же, скорее, пение. Церковный хор.

- Что такое "церковный"? - равнодушно спросил Кзучилбара, переступая с ноги на ногу в луже собственной, шипящей от жара крови.

- Люди собираются вместе в особом здании и поют песни, обращаясь к богу. Или к богам, - пояснил Лобсель Вис, глядя, как на его ладони, извиваясь и скручиваясь, догорает ящерица. Вот она в последний раз вспыхнула угольком, и желтый бог поднял искрящиеся провалы глаз на неизменную пирамиду Кзучилбары.

- То есть, к нам с тобой? - спросил тот, стряхивая с кожаного плаща влипшие в кровь листья. Лобсель Вис фыркнул еще раз.

- У них много других богов, - сказал он, - больше того, к нам никто из них не обращается. Насколько я помню, последних своих поклонников ты, повинуясь сиюминутному любопытству, принес в жертву руками других своих поклонников...

- ... которых ты потом ради эксперимента сжег всех до единого, - закончил красный бог.

- Нехорошо как-то получилось, - задумчиво отозвался его спутник. Кзучилбара надолго замолчал, и только по его пирамиде стекали капли крови, словно железо потело ею.

- Громко? - внезапно спросил он.

- Что?

- Громко нужно петь, чтобы услышали боги?

- Я не знаю, - пожал дымящимися плечами Лобсель Вис, - ты же услышал.

- Но ведь я не их бог, эта песня не для меня.

- Мы с тобой в некотором роде огонь и кровь, - терпеливо пояснил ему желтый бог, - а если не огонь, то кровь есть у всех существ.

- У нее нет, - Кзучилбара показал на обугленную ящерицу, и щелчком сбросил ее трупик с горящей ладони приятеля. Потом он чуть запрокинул голову, и Лобсель Вис на мгновение увидел под краем пирамиды окровавленные зубы, блеснувшие в растянутой щели ободранных губ.

- У всех живых существ, - терпеливо пояснил желтый бог. - У живых людей тоже.

Кзучилбара задумался, потом медленно покачал пирамидой.

- Я хотел бы пойти к ним.

- С момента твоего последнего похода к своим верующим прошло очень много времени. Кстати, и тогда ничего хорошего из этого не вышло, - Лобсель Вис, забывшись, прикоснулся рукой к плащу Кзучилбары, но тут же, увидев, как сырая кожа скручивается и темнеет, виновато отдернул ладонь.

- Я знаю, - сказал красный бог. - Но раз ты говоришь, что мы тоже их боги...

- Какой ты иногда упрямый, - укоризненно посмотрел на него Лобсель Вис. Кзучилбара присел на корточки и дотронулся длинным пальцем до трупика ящерицы. Спустя секунду живая ящерица выскользнула из-под пальца и запетляла в траве, убегая от жара.

- С людьми ты мог бы сделать то же самое? - спросил Лобсель Вис.

- Да, если бы захотел. Я же кровь, - легко согласился его приятель.

- - Но ящерицы тебе нравятся больше, - подытожил желтый бог.

Кзучилбара выпрямился и пожал плечами:

- Ящерицы мне нравятся больше.

- Каждый раз... - обиженно проговорил Кзучилбара и оборвал фразу, не закончив. Он постучал красным пальцем по железной пирамиде, закрывавшей лицо, и продолжил, запинаясь и неуверенно. - Я не знаю, но, по-моему, каждый раз повторяется одно и то же.

- Если ты про День Влюбленных, - отозвался Лобсель Вис, появившийся как всегда внезапно, - то несколько столетий назад ты сам это придумал. Мне помнится, тогда из-за твоего внезапного приступа любвеобильности пострадал целый город.

- Ну уж и город, - презрительно отозвался бог крови, - разве это был настоящий город? Посмотри на эти современные мегаполисы! Какой размах, а? Весь тогдашний город, пожалуй, мог бы уместиться на нескольких кварталах этого муравейника.

Оба балансировали на самом верху Эйфелевой башни, оставаясь невидимыми, но распространяя вокруг себя: один - сухой, почти непереносимый жар, скручивающий железо, а второй - тревогу и желание перевязать отсутствующие раны. Многочисленные туристы, сновавшие внизу, сегодня, сами не понимая отчего, не решались подняться выше, к вершине башни.

- Мир примитивен, - с горечью констатировал Кзучилбара. Кровь капала с его кожаного плаща и шариками устремлялась вниз, но исчезала, не достигая асфальта.

- Давай поглядим на это с другой стороны, - неожиданно предложил Лобсель Вис, и принялся расхаживать туда-обратно по ажурной конструкции, гудящей под ветром. Зыбкое раскаленное марево дрожало над его неразличимым лицом и руками. Желтый бог на секунду задумался и продолжил: