Нил Гейман - Сошедшие с небес

Миссис Макфейл шумно сосала мятный леденец.

— Чего ты все вертишься, а, детка?

Сначала Джилли смутилась. Но почему-то поняла, что миссис Макфейл можно рассказать все, и ничего не случится. В смысле, она никому не скажет, не то что бабушка, которая раз взяла и доложила папе с мамой все, что она говорила о школе.

— Ваша сушилка. Она как ангел.

Миссис Макфейл тоже обернулась и посмотрела во двор.

— Ты про крылья?

— Это всего лишь снег.

— А ведь ты права, детка. Так оно и есть. Чистый ангел. Серафим и херувим. Ты же знаешь, они всегда прилетают, когда рождаются младенцы. Это их долг хорошенько приглядывать за ними, за малышами-то, пока те не встанут на ножки как следует.

Джилли улыбнулась и покачала головой. Она не поняла, что имела в виду миссис Макфейл, но не хотела в этом признаться.

— У каждого ребенка есть ангел-хранитель. У тебя твой; у твоего братика или сестрички будет свой.

«Это должна быть Алиса, — мелькнула у Джилли отчаянная мысль. — Не может быть, чтобы это оказался сын и наследник».

— Конфетку хочешь? — спросила миссис Макфейл и протянула ей мятый, липкий кулек.

Джилли снова покачала головой. Она как раз отвыкала от сладкого. Если уж балериной стать не получится, так хотя бы супермоделью.

К четырем часам стемнело. Папа пришел за ней в пять и стоял на крылечке дома миссис Макфейл, на его плечах лежал снег, а изо рта пахло виски. Он был худой и очень высокий, с крохотными усиками песочного цвета и яркими серыми глазами, похожими на раковины с Портобелло бич, какими те бывают, пока не высохнут. Волосы на его макушке уже редели и теперь торчали дыбом.

— Я пришел за тобой, — сказал он. — Твоя мама в порядке, малыш тоже, и вообще все хорошо.

— А вы, видать, уже это дело отметили, мистер Драммонд, — сказала миссис Макфейл с притворным осуждением. — Ну, и правильно. А теперь расскажите нам, кто родился, и сколько весит, и все-все.

Папа положил ладони Джилли на плечи и посмотрел ей прямо в глаза.

— У тебя родился брат, Джилли. Он весит семь фунтов и шесть унций, и мы назовем его Тоби.

Джилли открыла было рот, но не смогла сказать ни слова. Тоби? Кто такой Тоби? И что случилось с Алисой? У нее было такое чувство, словно Алису тайно похитили, а нагретое ею местечко в материнской утробе занял неизвестный гадкий мальчишка, о котором она знала лишь одно: он подменыш, кукушонок.

— Шикарно! — сказала миссис Макфейл. — Неудивительно, что вы уже опрокинули стаканчик, мистер Драммонд! Да если бы и сигару выкурили, я бы не удивилась!

— Ну, Джилли? — спросил ее отец. — Разве не здорово? Подумай только, как тебе весело будет с ним, с братишкой!

Джилли трясло от неподдельного горя. Ее глаза налились слезами, и они текли по ее щекам прямо на клетчатый шарф. «Алиса! Они забрали тебя! Они не разрешили тебе жить!» Она так часто думала о сестренке, что даже знала, как она будет выглядеть и о чем они будут с ней говорить. И вот Алисы не стало и не будет уже никогда.

— Джилли, в чем дело? — спрашивал отец. — С тобой все в порядке?

В горле у Джилли стоял твердый комок, как будто она проглотила, не рассосав, один из леденцов миссис Макфейл.

— Я купила… — начала она, и тут же остановилась, потому что легкие у нее болели, и каждый вдох давался с большим трудом. — Я купила… я ей купила платье! Потратила на него все свои деньрожденные деньги!

Отец рассмеялся и прижал ее к себе.

— Ну, ничего, не забивай свою маленькую головку такими пустяками! Мы с тобой вместе сходим в магазин и поменяем его на комбинезон или даже на штанишки! Годится? Не плачь больше, сегодня такой счастливый день! Не будешь больше горевать, обещаешь?

Но Джилли все шмыгала и шмыгала носом и вытирала глаза своими шерстяными перчатками.

— Ох, уж этот возраст, — мудро заметила миссис Макфейл. — Но вообще она сегодня была хорошей девочкой. В обед почти ничего не ела, правда, а так чистый ангел.

Пока они переходили Кларк-стрит, вокруг них бушевала настоящая метель. Отец оставил машину возле кинотеатра «Одеон», и она уже стала похожа на маленькую иглу на колесах. В «Одеоне» показывали «Алису в Стране чудес», и Джилли почти поверила, что это никакое не совпадение, а заговор руководства кинотеатра с ее родителями, чтобы подразнить ее, Джилли.

Они сели в машину и поехали к центру. Метель почти скрыла очертания скалы и замка над Принцесс-стрит, а последние покупатели плелись по шероховатым, посыпанным солью тротуарам, точно заблудшие души во сне, от которого им не суждено проснуться.

Прошел год, и снова наступила зима. Джилли сидела у своего туалетного столика перед зеркалом, намотав на голову скатерть, и думала о том, как стать монахиней. Из нее вышла бы симпатичная монахиня. Она была очень тонкой и худенькой для своих четырнадцати лет, с бледным лицом и большими темными глазами — печальными, проникновенными, какие иногда встречаются у шотландцев. Она помогала бы бездомным и больным, самоотверженно бинтовала бы их язвы и давала бы им попить.

Беда только в том, что монахини должны отказываться от мужчин, а ей ужасно нравился Джон Маклеод из младшего шестого класса, хотя сам он не обращал на нее ровно никакого внимания (насколько она могла судить). Джон Маклеод был очень высокий, с копной непокорных рыжих волос, и он был капитаном по керлингу. Она ходила смотреть, как он играет, и раз даже подала ему бутылку эля. Он сунул горлышко в рот и сказал:

— Аибо.

Другая беда была в том, что стать монахиней — это очень католический поступок, а Драммонды были яростными приверженцами Церкви Шотландии.

Она встала и подошла к окну. Небо было цвета бледной резины, и садики на Чарлотт-сквер засыпал снег.

— А ты что думаешь, Алиса? — спросила она. Алиса была еще жива, она жила в сознании Джилли, в его дальнем, потайном углу. Джилли знала, что если она прекратит думать об Алисе, то та исчезнет, совсем, полностью, так, словно сама мысль о ней никому никогда не приходила в голову.

«Ты хочешь стать монахиней? — переспросила Алиса. — Так сделай это тайно. Принеси обеты, но никому об этом не говори».

— Какой тогда в них смысл? Какой смысл становиться монахиней, если никто об этом не знает?

«Бог узнает. Посвяти жизнь служению Господу и почитанию Девы Марии, помогай своим братьям и сестрам, людям, даже если они пьяные спят в подворотнях, и тебе воздастся на Небесах».

— А что, если Джон Маклеод пригласит меня в кино?

«Но ведь от обетов можно и отказаться, по крайней мере, на один вечер».

Так, со скатертью на голове, она стояла и смотрела в окно, как вдруг в комнату вошел отец.

— Это что такое? — спросил он. — Ты что, в привидения играешь?

Джилли сорвала с головы скатерть и покраснела.

— Мама просит тебя покормить Тоби обедом, пока она заканчивает стирку.