Сергей Чефранов - Персональная политическая история

Над тончайшими переходами цветов, звуков и смыслов друг в друга стали преобладать грани, углы, четкий и однообразный ритм, постулат. Жизнь индивидуума из искры, взлетающей с земли и гаснущей в неизвестном космосе, превратилась в кляксу, в пятно, расползающееся во все стороны по поверхности планеты и превращающееся по мере высыхания в пепел. Это очень хорошо заметно в Старом Свете: количество машин и механизмов, создаваемых в год, намного превышает количество рождающихся детей. Живая плоть продолжается неживой материей. Органическое перетекает в неорганическое, как некогда живая мелочь, сложившаяся в известняк.

Поскольку возможности человека обычно превосходят его желания (популярность обратного мнения обусловлена ленью – физической и душевной, в которой человек не имеет смелости или стыдится признаться), то он постоянно оказывается перед необходимостью делать выбор. Выбор касается всевозможных вещей, и каждый поступок, из которых в конечном счете складывается целая жизнь, непременно предваряется им. Это обстоятельство бесконечно усложняет жизнь обычного человека, который, как мы это знаем о себе, не любит сложностей и стремится их избегать. Поэтому обычный человек предпочитает руководствоваться чужим мнением на свой счет, чужой волей.

Почитаем Геродота, у которого находим завлекательное описание военного похода одного африканского царя против другого:

«…Сам же царь с остальным войском двинулся на эфиопов. Не успело, однако, войско пройти пятой части пути, как уже истощились взятые с собой съестные припасы. Вьючные животные были также забиты и съедены. Если бы Камбис, заметив это, одумался и повернул назад, то, несмотря на свою первую ошибку, он все-таки поступил бы как благоразумный человек. Однако царь, ни о чем не рассуждая, шел все вперед и вперед. Пока воины находили еще съедобную траву и коренья, они питались ими. Когда же пришли в песчаную пустыню, то некоторые воины совершили страшное дело: каждого десятого они по жребию убивали и съедали. Когда Камбис узнал об этом, то в страхе, что воины съедят друг друга, прекратил поход и велел повернуть назад…

Так кончился поход на эфиопов…»

Обратим внимание на то, что замечательным и могучим воинам, для которых, несомненно, в порядке вещей было проявлять чудеса храбрости и вообще, видимо, склонных к риску, мысль убить и съесть одного из себе подобных показалась более реальной и вполне осуществимой, чем мысль проявить неповиновение и прекратить самоубийственный поход хотя бы в тот самый момент, когда муки голода стали невыносимы. Конечно, реализация второго варианта действий, реализация неповиновения требует намного больше энергии, чем рассчитаться и бросить жребий между себе подобными. Поэтому кому-то не повезло. В ожидании проявления воли начальника, воли царя, воины стали делать то, что не замечается ни за какими животными, разве только за крысами – и то в специальных условиях.

Чуть менее странен современный человек. Миллионы людей приходят на избирательные участки и отдают свой единственный голос тому, кто, как им хорошо известно, будет их нещадно обманывать. «Из двух зол выбирают меньшее» – повторяет современный человек старинную мудрость, восходящую, по видимому, еще к временам Камбиса, и выбирает с легким сердцем, самопревращаясь в жертву чужих политических страстей и игр. Человека легко понять – мало чьей жизни хватает на то, чтобы, родившись между двух зол, достичь добра.

Эти же люди трудятся на заводах и отходами производства отравляют воздух, которым дышат, и пищу, которую едят. Дышат и едят сами и их дети, рождающиеся больными и к тому же без всякой надежды на выздоровление. Эпоха, которую некоторые религии называют Кали-Юга, есть длительный эксперимент человечества над самим собой. Я не думаю, что будет слишком смело сравнить время с петухом, разрывающим навозную кучу человечества в поисках бриллиантового зерна.

Также вся реклама основывается на потребности людей руководствоваться чужим мнением и чужой волей. Собственно говоря, действие рекламы приводит к тому, что человек перестает принадлежать себе и принадлежит теперь общественному вкусу и общественному мнению, которые на самом деле есть полнейшая безвкусица и отсутствие какого бы то ни было мнения. Большинство по своей сути безлико и безвольно, особенно, разобщенное большинство, в которое превратилось сидящее перед телевизорами человечество. Мы видим на экране себя, но не чувствуем собственного дыхания, и уже только в обратной связи – от массы к отдельному человеку, появляются черты, позже узнаваемые в миллионах рекламных проспектов, плакатов и шоу, цветоделенных, растрированных, озвученных, обработанных в соответствии с техническими и технологическими возможностями времени. Технология диктует вкус. Социальные технологии имеют привкус крови.

Ничто так не напоминает о быте, бедах и характере России, как Владимирская площадь в Петербурге. С одной стороны – церковь, с колокольни которой с завидной регулярностью несется хрустальный, отреставрированный звон. Напротив церкви – ломбард и его жертвы, и те добротно, но не броско одетые люди, кто прилип к явлению, которое называется «бедность». А по узкому переулку несколько шагов приводят на один из самых старых петербургских рынков, где к концу ХХ века появился новый ходовой товар – наркотики.

На эту площадь выходишь, как на лобное место. Окунаешься в мир, отличный от тех миров, которые называются новостройками, спальными районами, или более конкретно: Купчино, Юго-Запад, Лахта, Гражданка, Веселый поселок и т. д. На этой площади хорошо думается и хорошо вспоминается.

История городов, иллюстрирующая техноэволюцию человечества, подробно описывает причины появления городских слобод, как они возникали, во что трансформировались, чем жили. Признаки, по которым люди выбирали друг друга для «компактного» проживания были просты: профессиональная принадлежность или национальность. Иногда они соединялись.

Государственная власть всегда принимала участие в процессе обособления городских жителей по профессиональным или национальным признакам. Участие это было или доброжелательным, как, например, выдача видов на жительство, разрешения называть улицы соответствующим образом или строить церкви, синагоги, кирки… Иногда вмешательство было силовым – история знает немало примеров насильной департации народов или ограничения области проживания (черта оседлости или даже резервации).

Мегаполисы, сложившиеся в мире к концу ХХ века, позволяют взглянуть на эти же проблемы с другой стороны. Спальные или промышленные районы городов теперь формируются не постепенно, а одновременной застройкой больших пространств и переселением большого числа семей. Промышленные корпорации, строительные комитеты во властных структурах и агентства недвижимости являются операторами этих процессов, формируя не только сами человеческие потоки, но и образ жизни переселенцев. Далее начинают действовать общие социальные механизмы общества, формирующие сознание: реклама, образование, пресса и телевидение, массовая культура. В результате образуются группы населения, проживающие «компактно» на отведенном обществом месте, отличающиеся друг от друга не только профессиональной или национальной принадлежностью, но и реально достижимым потолком личного развития каждого ее члена. Чтобы жить не так, как в Гарлеме, надо прежде всего уехать из Гарлема. Чтобы защитить ребенка от вредных выбросов заводов на Обуховской стороне, надо уехать в другой район. Для этого нужно заработать денег, что в условиях современной России для многих является неразрешимой задачей.

Читать дальше