Исаак Мостов - Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком

Сверху всё выглядит иначе. Похоже, но всё-таки иначе. Вдруг у всех знакомых объектов – деревьев, зданий, дорог, людей – проявляется ещё одно измерение. Всё становится выпуклым, трёхмерным и отдалённым… И всё проплывает под нами, опадая вниз и назад…

Ощущение времени тоже меняется… Надо произвести много отдельных действий практически одновременно – следить за территорией, над который мы летим, проверять данные полёта на доске приборов, прислушиваться к радиопереговорам, наблюдать за действиями инструктора, услышать и понять его указания и вопросы. Кажется, что время растягивается безмерно и что секунда превращается в минуту, а то и больше…

В сердце праздник, в душе ликование… Мне всё это нравится и кажется, что я в это влюбился!!!!

Я рад и доволен – тем, что лечу, всем увиденным и пережитым, и что так отлично себя чувствую, – пока инструктор не выводит меня из эйфории и заставляет работать… И я вспоминаю, что мы здесь не для моего удовольствия, а по делу, и что моя задача это доказать, что я могу быть лётчиком – пилотом самолётов…

Инструктор задаёт вопросы, на которые мне, немного напрягшись и задействовав память и логику, надо отвечать ясно и чётко, а не мычать «ага»… Он проверяет, ориентируюсь ли я в трёхмерном пространстве, показывает мне, как что выглядит на земле и в воздухе, как ведёт себя самолёт в ответ на движение рулей, и даже даёт мне немного «порулить». Я пытаюсь копировать его плавные движения рулями, но у меня это не получается – в ответ на мои действия рукояткой управления самолёт раскачивается, и я, силой обжав рукоятку в кулак, пытаюсь нервными рывками стабилизировать положение самолёта и заставить его лететь прямо… Инструктор смеётся, берёт управление, самолёт тут же прекращает танцевать смесь ламбады, шимми и шейка и, успокоившись после моих нервных дёрганий за рули, возвращается в нормальное состояние полёта… Да уж, пилотировать – это не за палку дёргать… Но инструктор не даёт мне расслабляться, поток его вопросов не стихает – он проверяет, как я выучил карту местности, узнаю ли я разные точки на земле, над которыми или около которых мы пролетаем, знаю ли, что нам надо делать сейчас, через минуту, а что потом, готов ли я к действиям согласно «Бадаху», правильно ли я его выполняю и тому подобное. И я, несмотря на прохладный октябрьский воздух, освежающий кабину тугим потоком, потею под натиском всего того, что мне надо сделать, ответить, заметить и выучить для следующего полёта…

Наш самолёт завершает широкий круг над районами наших полётов и берёт курс обратно, в сторону нашей авиабазы. Я ловлю себя на странном ощущении – я не хочу, чтобы этот полёт прекращался…

Инструктор умело заходит на посадку – самолёт в его руках покорно пересекает «зебру» у начала ВПП и усаживается всеми своими тремя точками на асфальт… Краткий визг шин, протестующих от прикосновения к земле, скрип тормозов, и мы, сбросив скорость, уже рулим к площадке около начала ВПП. Там нас ждёт наш третий товарищ…

Самолёт останавливается, и инструктор говорит мне: «Иди, только аккуратно! Выходишь —и направо!» Я снимаю наушники, отстёгиваюсь от кресла пилота, открываю дверцы кабины и вылезаю из самолёта. Ступив на землю ватными ногами, прилагаю усилие и полуповоротом направо – от винта – удаляюсь от самолёта. Мне навстречу уже идёт следующий курсант и вопросительно смотрит на меня. Широко улыбаясь, поднимаю большой палец вверх и хлопаю его по плечу.

Я присоединяюсь к однокурсникам, которые уже закончили свои полёты. Эмоции во мне всё ещё играют и пляшут, а с моего лица не сходит счастливая улыбка… Мой лётный комбинезон весь мокрый от пота, а майку хоть выжимай… Я смотрю на часы и только тут понимаю, что мой первый полёт даже не занял 40 минут…

После завершения полёта нашего третьего товарища инструктор собрал нас на разбор полётов. Он жёстко прошёлся по нашим знаниям «Бадаха» и скорости его исполнения, особенно в воздухе, заметил моим товарищам, что карты надо изучать лучше, объяснил, как надо держать рукоятку управления – нежно, между большим и указательным пальцами, а не сжимать кулаком – и к чему готовиться для завтрашнего полёта… Немного ошарашенные от того, что завтра будет сложнее и что надо будет приложить усилия и подготовиться к завтрашнему полёту, мы расстались с нашим лётным инструктором.

После общего разбора полётов с командиром эскадрильи мы получаем инструктаж по завтрашнему полёту, с ударениями на обычных ошибках, которые большинство курсантов совершает в лётных упражнениях… Ну а потом шагаем на ужин и домой, готовиться к завтрашним полётам.

Позже, «дома» – в наших палатках – мы делимся впечатлениями от своего первого полёта. Вечерний гам в этот день долго не утихает, но в конце концов мы укладываемся спать, ведь завтра полёты, и надо быть в своей лучшей форме.

В последующие четыре дня мы продолжали летать, меняя порядок в тройке так, что каждому досталось и заводить, и глушить мотор… Из полёта в полёт требования нашего инструктора к нам росли, наши ошибки тоже… Довольно быстро стало понятно, что летать – это тяжёлая работа и что от лётчика требуется очень большое напряжение сил и внимания на всех этапах полёта, что перед каждым действием в полёте надо думать, что и как делать, что полёты выматывают не на шутку и что относиться к этому надо именно так, а не как к развлечению… Также у каждого из нас быстро выявились те или иные ограничения и проблемы, которые мешали нам в продвижении из урока в урок… Мне, к примеру, было трудно привыкнуть к той нежности, которую требовала к себе рукоятка управления рулями высоты и элеронами – я дёргал её чересчур агрессивно, самолёт в ответ танцевал по всем осям, а я в попытках его успокоить только больше раскачивал его… Когда же я обращал на это внимание и воздействовал на него спокойно и плавно, то мне удавалось добиться от самолета того, что требовалось. Наш инструктор при разборе полётов давал нам чётко понять, что и как мы делали неправильно, но не каждый раз нам удавалось это исправить в следующем полёте. И всё же, несмотря на те или другие неудачи и ошибки и тошнотворное ощущение от дурацких промахов, становившихся ясными после разбора полётов, я чувствовал себя в воздухе как в своей второй стихии…

После нашего пятого полёта и его разбора в тройке инструктор пожелал переговорить с каждым из нас наедине. Мне он сказал, что его очень впечатлила моя способность думать в воздухе и что, если я продолжу своё обучение в Лётной школе, мне надо пользоваться этими моими способностями. Он добавил, что, по его мнению, я могу стать лётчиком ВВС Израиля и что он посоветует оставить меня в школе для продолжения обучения, но это решение должна вынести специальная комиссия, которая заседает сегодня вечером по итогам наших полётов.