Исаак Мостов - Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком

Понятно, что остаток дня и вечера мы все провели под большим психологическим напрягом – назавтра нас ожидал ещё один «ракетный парад»…

Утром, в эскадрилье, нас собрали в зал инструктажа. Командир эскадрильи зашёл в комнату и начал объявлять имена по каким-то своим спискам. Первую группу объявленных – а их было чуть меньше половины нашей роты – он попросил выйти и построиться на лужайке. Когда они вышли, он начал озвучивать второй список имён, в котором было моё имя. С трудом сдерживая волнение, я и мои товарищи по списку ждали, что нам сейчас скажут… Завершив зачитывать список, который включал в себя около трети нашей роты, командир эскадрильи объявил, что те, чьи имена он сейчас назвал, успешно прошли свои 5 полётов и на этом завершили своё обучение здесь, в эскадрилье «Пайперов». А посему нам надлежало сдать лётное обмундирование и перейти в распоряжение старшины Лётной школы – Шикеля. Остальные – те, чьи имена он ещё не называл, продолжат полёты и остаются в зале для прохождения инструктажа перед полётами. На вопрос, а что с первой группой, командир ответил, что они полёты на «Пайпере» не прошли и оставляют Лётную школу.

Наша группа – те, кто успешно прошли 5 полётов на «Пайперах», – радостно поспешила в коптерку сдавать лётное обмундирование. Однако наша радость была скоро разбавлена отрезвляющим известием, что, пока наши товарищи по роте продолжают летать, нам предстоит провести ближайшую неделю в нарядах на кухне… Не скрою, что в течение этой недели, за чисткой гор картофеля или мойкой пригоревших кастрюль, не раз в голове мелькала мысль, что, может быть, стоило быть чуток похуже в полётах и полетать ещё неделю, вместо того чтобы колупаться здесь на солдатской кухне. Но радость от того, что первый экзамен в воздухе я прошёл и что остаюсь в Лётной школе, прогоняла подобные мысли прочь…

Вместе с нами на кухне был наш щеголеватый «староста» – Мени. Его радости от результатов полётов на «Пайпере» вообще не было предела. Дело в том, что врачи в «Ярпе» нашли у Мени какие-то проблемы со зрением и предсказали, что ему скоро придётся надеть очки и поэтому максимум, что они могут ему позволить, это быть штурманом, а не пилотом боевых самолётов. Однако лётный инструктор Мени так им впечатлился, что не поленился закатить скандал на комиссии, и Мени перевели из «штурманов» в «пилоты»…

Через неделю, когда все остальные курсанты роты закончили свои полёты и их остатки присоединились к нам, мы получили увольнительную на субботу, чтобы привести себя в порядок и морально подготовиться к следующему этапу – знаменитому «тиронуту», т. е. Школе молодого бойца. По правде, после напряженных трех недель в эскадрилье «Пайперов» нам действительно требовался отдых в домашних условиях, хотя бы на одну субботу…

В первый же рабочий день по возвращении из субботней увольнительной нас заново перемешали и поделили – на этот раз на взводы. Каждый взвод получил командира-офицера и пару сержантов. Часть этих сержантов уже была нам знакома по физическому отбору, и было ясно, что нас будут гонять долго и упорно. Офицеры же были выходцы из ВДВ или разведрот пехотных бригад. Большинство из них прошли огонь, воду и медные трубы Войны Судного дня 73-го года: кто в боях у Порт-Саида, кто на Китайской ферме 21 21 Китайская ферма – «А Хава А Синит» на иврите – укрепрайон, созданный египетской армией на восточном берегу Суэцкого канала в первые дни войны, который пришлось прорывать силами пехоты ВДВ, чтобы обеспечить дивизии Ариэля Шарона возможность форсировать Суэцкий канал в западном направлении в районе Большого Солёного озера. , кто в боях на Голанских высотах и горе Хермон. После войны, по завершении офицерских курсов, они были направлены инструкторами пехотного дела («Мадахами» на иврите) в Лётную школу. Понятно, что это не очень-то им нравилось – для них более престижно было бы вернуться офицерами в свои батальоны, и, за неимением лучшего развлечения, они доказывали нам, «летунам», откуда ноги растут, относясь к нам с небольшим презрением, однако с большим уважением к «уже готовым» лётчикам… Командир нашего взвода был высоким, здоровым парнем, выходцем из ВДВ, участником боёв на Китайской ферме и на западном берегу Суэцкого канала.

После первичного знакомства с командирами мы опять отправились в каптёрку Лётной школы – на этот раз за оружием и снаряжением. Дело было в начале ноября 1974 года – боевые действия в ходе Войны Судного дня завершились год назад, и всё внимание логистики и тыловых служб ЦАХАЛа и ВВС было направлено на обновление снаряжения, амуниции и всего прочего, что требовалось боевым частям. В Лётную школу посылались остатки и бывшее в использовании снаряжение после починки. Короче всё, что никто другой не был готов принять у себя, но каптенармусам было жалко выбросить или списать… Мы это почувствовали сразу, как только нам начали выдавать оружие…

Почти всем из нас выдали винтовку MAUSER калибра 7,92 мм немецкого производства времён Второй мировой. В ЦАХАЛ они прибыли ещё в 48-м году, с первыми официальными поставками из Чехословакии, и все именовали эти винтовки «Чехи».

Винтовка Маузер К98

На большинстве из винтовок можно было ещё увидеть орла с распростёртыми крыльями – клеймо немецкого Вермахта. Эти винтовки стреляли ружейно-пулемётными патронами Первой мировой – с выступающим ободком, отличавшимися от общепринятого тогда стандарта в ЦАХАЛе (патрона 7,62 натовского образца). Таких патронов на складах ЦАХАЛа уже много не было, и нам выдавали их на руки в очень ограниченном количестве. При беглом первичном осмотре оказалось, что наши винтовки очень подвержены ржавчине, и мы поняли, что нам крупно не повезло… Позже оказалось, что, несмотря на свою простоту, наши винтовки из-за своего возраста уже не были ни надёжны, ни точны.

Но среди нас было с десяток везунчиков, которые вместо «Чехов» получили «Узи» – всемирно известный пистолет-пулемёт израильского производства. «Узи» были новее «Чехов», ржавели намного меньше, были намного более компактны и легки, чем наши старые винтовки… В отличие от «Чехов», с которыми было неудобно даже ходить по улице – всем тут же становилось ясно, что ты «тыловая крыса», с «Узи» не было стыдно показаться на люди – им в те годы ещё широко пользовались в разных боевых частях, к примеру, танкисты.

Автомат «Узи»

Выданная нам экипировка включала в себя две пары «полевой» зелёной формы Б (штаны и гимнастёрка), алюминиевый «местинг 22 22 «Местинг» – от английского mess tin – часть британского наследия ЦАХАЛа – алюминиевый столовый набор, включающий пару открытых прямоугольных ёмкостей с ручками, служащих – по необходимости – кастрюльками, тарелками или кружками. », два ружейных брезентовых патронташа, брезентовые ременные разгрузки с поясом, рюкзак, четыре литровые пластиковые фляжки с чехлами, каску, сапёрную лопатку, а также полотно брезента два на полтора метра, которое на самом деле было половиной полевой палатки, и спальный мешок, состоявший из внешней брезентовой оболочки и внутреннего шерстяного кокона. Всё было б/у, потёртое, со следами въевшейся ржавчины, стиранное-перестиранное, штопанное-перештопанное…