Ольга Шахматова - Манчикатут

– Решено уже. И ты старая, это лучше меня знаешь. Чего отделилась-то от всех? В Балыктуюль бы перебралась.

– Нельзя мне! При Мертвых я здесь. И княгиня наша, и другие дочери ее обязательно бывают здесь. Силу и разум от предков просят. Ну а те не скупятся.

– Странная ты.

– Сейчас самое время поспать, сон мертвецкий будет, и думы все улягутся, а на рассвете встанешь сильнее сильного. Иди в избу, спи.

До Кату-ярыка добрались к полудню. Тропа поднималась все в гору. Кругом таежные дебри кедры, лиственницы, можжевельник, всюду замшелый валежник. Кони всхрапывают, спотыкаются. Телегой не пробраться. Вся кладь наперевес на лошадях. Воздух разряжен, дышится тяжеловато с непривычки. Выбрали место для спуска. Чуть заметна тропа. Батурчин ведет уверенно, словно он здесь каждый день ходит. Спуск по склону горы высотой с километр идет зигзагом, то влево, то вправо. Внизу кружат орлы над Чулышманом. Река кажется тонкой полоской. Наконец стали различимы несколько тёлесских аилов.

Батурчин уверенно направился к одному из аилов. Низко наклоняясь при входе в аил, он поздоровался с хозяином на алтайском наречье. Попросил разместить гостей. В аиле было темно и все прокопчено дымом. Старый алтаец раздраженно смотрел на гостей. Когда Батурчин объяснил ему, что эти люди привезли ружья и соль и хотят менять их на соболей, алтаец заскакал по аилу петухом. Кликнул дочерей, велел собирать из тайги тёлёсов, да нести лучшие шкуры соболей. Шесть дней прошли в ожидании сбора племени. И вот когда последняя семья спустилась с гор из тайги, начался торг.

Торговлю вел Батурчин. Тёлёсы не говорили на русском. И когда в запасенные мешки начали складывать лучшие соболиные шкуры, братья обомлели. Действительно, в Улагане они на вырученные деньги не взяли бы и десятой части того, что доставалось им сейчас. Скоро товара стало столько много, что братья решили частями поднимать его к Пазырыку и оставлять на храненье у Айнаркатут. Фадей с Егором четыре раза делали ходки к Пазырыку. Айнаркатут одобрительно кивала, все припрятывала, но время от времени ворчала: «не ходите к балаварам».

Настала пора возвращаться. Весь товар был обменян. Оставалась еще водка. Батурчин как мог, отговаривал братьев от похода к балаварам, но все тщетно. На десятый день пребывания в каньоне, взяв тёлёсов в проводники, Фадей, Егор и Захар по Чулышману в лодках поплыли к золотому озеру.

Темнело. Манчикатут с отцом и матерью пробирались таежными тропами к Верхнему Уймону. Усть-Кан и Усть-Коксу обходили стороной. Кругом сновали монголы. Ночевали в горах. Костра не разводили, боясь привлечь к себе внимание. К Уймонской степи зашли с севера по горным тропам. Горы, окружающие это место, меняются до неузнаваемости, в зависимости от времени суток, погоды, игры света и теней на склонах. Не каждому дано попасть в эту загадочную страну – Беловодье. Если бы не четкие указания Егора, Ончин-тайчин заблудился бы в горах, и никогда не нашел бы этого мистического места.

Слово «уймон» означает огороженную горами низменность. Алтайские сказатели и мудрецы говорят «оймон» – десять моих мудростей. Тибетцы эту долину зовут «Аум» – место сокровенной мудрости.

По долине разбросано несколько деревень. Все староверы. Направились в Верхний Уймон. Деревня расположилась у подножья горы. Всюду добротные дома из лиственницы. Чистота и порядок. Девушки опрятно одеты в цветастые сарафаны, причесаны. Избы расписаны узорами из причудливых цветов и трав, в окнах занавески.

Жители заняты своими делами. Мужики на покосе, бабы в реке полощут белье. Ребятишки не шатаются без дела. Девчата подле матерей. Мальцы с мужиками. Старики подъехали к косарям:

– Где Гордеевна, скажите добрые люди?

Народ собрался посмотреть на диковинных гостей. Вышел старик Афанасий:

– В горах она, травы собирает, а дом ее вон за тем оврагом стоит. Если хотите дождаться идите туда.

– Спасибо мил-человек! А надолго в горы-то она ушла?

– Может на день, может на неделю.

Гордеевну ждали два дня. По обычаю у староверов: странного прими, голодного накорми, в печали разговори. Видя, что к ночи Гордеевна не вернулась, старший в деревне подошел к иноверцам предложил еды и ночлег. Старики же предпочли раскинуть свой шатер прямо во дворе Гордеевны.

Горько вздыхала мать Манчикатут. Слезы время от времени текли с ее раскосых зеленых глаз. «Как же я оставлю дитя свое здесь – думала она – смотрят на нас как на зверей, а ей одной каково здесь будет». Старик крепился, стараясь подбодрить жену и дочь.

К исходу второго дня явилась Гордеевна. Она осмотрела поджидающих ее незваных гостей, пригласила в дом старика и старуху. Остальным велела дожидаться во дворе. Их поразила чистота и убранство дома. Русская печь, которая занимает почти четверть комнаты, над ней палати, на стене у печи полки под посуду, на пол постелены домотканые дорожки. На стенах расшитые полотенца, зеркала, детская зыбка с самодельными игрушками. В переднем красном углу над столом, накрытом белой расшитой скатертью – божницы со старообрядческими книгами, иконами, кадило, подсвечник. Многие предметы были совсем не знакомы гостям. Дав старикам оглядеться, Гордеевна завела разговор. Манчикатут стояла у окна и слушала.

– Зачем явились вы?

– Горе большое у нас.

– Вижу что не от счастья.

– Дочку припрятать нужно, Егор Горин нас к тебе отправил.

– Егор! Хм… хороший, добрый парень Егор Горин. В том году мне в доме и печь переложил, а то дымила сильно, и ограду поправил. А я в ту пору по травы пошла, вроде по своим же хоженым местам, да вот небольшой обвальчик случился. Завалило меня камнем. Ногу в трех местах сломала, да ребра еще. А он из тайги с нашей заимки с пушниной возвращался. Меня подобрал, да на себе вынес. Пока выхаживал, все хозяйство поправил.

– Помоги нам, хорошо заплатим.

– Много крови на руках дочери твоей. Вроде и не дикарка, и не сумасшедшая, а столько беды наделала.

– Что есть, то есть.

– Вздумает убежать, держать не буду. Одежду нашу оденет, волосы острижем – нет среди нашего брата такой черноты. Уйдем с ней к Мультинским озерам, там сейчас для трав самая пора. Работу и белую и черную делать вместе будем. До сентября там пробудем. А забирать-то ее Егор будет?

– Егор! Я в душе уж благословил их. Только б не нашли их монголы.

– А что в твоей голове матушка?

Старуха вздрогнула, покосила взглядом, но ничего не сказала.

– Вот и правильно! Сделаешь, все как задумала! – проговорила Гордеевна. Долго смотрела на старуху. Недуг у тебя большой. И, чтобы отвести мрачные мысли, проговорила громче – лечить будем.

– А Егору Афанасий скажет, как нас найти.