Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Въ такомъ настроеніи онъ прі ѣхалъ теперь къ тетушкамъ и къ Катюш ѣ, которая составляла не малую долю прелести пребыванія въ Панов ѣ, такъ звали деревню тетушекъ. Не то чтобы онъ им ѣлъ въ мысляхъ соблазнить Катюшу. Ему и въ голову не приходила эта мысль, но ему пріятно было вид ѣть ее, показаться ей такимъ, какимъ онъ сталъ теперь, щеголеватымъ, съ усиками, въ мундир ѣ. Уже подъ ѣзжая во двор ѣкъ дому, онъ оглядывался по сторонамъ, не увидитъ ли гд ѣКатюши, но ни на парадномъ, ни на д ѣвичьемъ крыльц ѣея не было. Старый лакей встр ѣтилъ его и проводилъ его въ его комнату, настаивая на томъ, чтобъ подавать ему на руки умываться. У тетушекъ Катюши тоже не было. И вдругъ Нехлюдову стало скучно и показалось глупымъ его пос ѣщеніе тетокъ.

Только теперь онъ зам ѣтилъ, какое важное значевіе она им ѣла для него. Ему хот ѣлось спросить, но сов ѣстно было, и потому онъ неохотно вяло отв ѣчалъ на вопросы тетушекъ и все оглядывался на дверь, «Неужели ея н ѣтъ? И что съ ней сд ѣлалось? – думалъ онъ. – Какъ жаль».

Но вдругъ послышались поскрипывающіе башмачки и легкая молодая походка, и все просв ѣтл ѣло. Катюша вошла уже не въ розовомъ, а въ голубенькомъ полосатомъ платьец ѣи б ѣломъ фартучк ѣ, не выросшая, но 90 похорош ѣвшая, все съ т ѣмъ же прелестнымъ взглядомъ блестящихъ черныхъ глазъ. 91 Она вспыхнула, увидавъ Нехлюдова, и поклонилась ему.

– Съ прі ѣздомъ васъ, Дмитрій Ивановичъ.

– Здравствуй, Катюша, а ты какъ живешь?

– Слава Богу. Матушка приказала благодарить. Имъ лучше немного и приказали спросить нашатырнаго спирта, – обратилась она къ Марь ѣИвановн ѣ.

– Есть у насъ – такъ ты дай. Кажется, немного осталось. Что, кофе готовъ?

– Сейчасъ подамъ, – сказала она и, еще разъ взглянувъ на Нехлюдова и вспыхнувъ вся, вышла из комнаты.

Катюша говорила про нашатырный спиртъ, про матушку, про кофе, а Нехлюдовъ вид ѣлъ, что она говорила только одно: «рада, рада, что вы прі ѣхали. Рада, люблю васъ».

Да, Катюша была прежняя, но Нехлюдовъ былъ уже не прежній. Во первыхъ, онъ уже не былъ т ѣмъ невиннымъ мальчикомъ, которымъ онъ былъ 2 года тому назадъ, во 2-хъ, онъ былъ не въ томъ період ѣнравственной жизни, самоусовершенствованія, когда онъ д ѣлалъ все не такъ, какъ д ѣлали вс ѣ, а такъ, какъ требовала отъ него его сов ѣсть.

Теперь для Нехлюдова Катюша въ его представленіи ужъ не была бол ѣе т ѣмъ таинственнымъ женскимъ неизв ѣстнымъ ему существомъ, къ которому онъ тогда относился съ трепетомъ и благогов ѣніемъ, – теперь она уже была одною изъ т ѣхъ существъ – женщинъ, которыхъ онъ зналъ ужъ.

Она была въ его представленіи хорошенькой горничной тетушекъ, съ которой всякому племяннику свойственно пошутить, поиграть, а можетъ быть, и больше этого, если только все это сд ѣлать прилично. 92 Разум ѣется, это не хорошо, но в ѣдь не святые же мы. Есть другія, бол ѣе важныя д ѣла, отношенія людей, служба. 93 Но не смотря на эти мысли, онъ чувствовалъ, что между нимъ и Катюшей было что то большее, ч ѣмъ то, чтò онъ хот ѣлъ, чтобы было.

Съ перваго же дня Нехлюдовъ почувствовалъ себя совс ѣмъ влюбленнымъ въ нее. Голубенькое полосатое платьеце, повязанное чистенькимъ б ѣлымъ фартучкомъ, обтягивающимъ стройный, уже развившійся станъ, гладко, гладко причесанные чернорусые волосы съ большой косой, румянецъ, безпрестанно затоплявшiй всю щеку, и эти прелестные ярко черные глаза, изъ которыхъ одинъ косилъ немножко и, странно, только придавалъ еще большую прелесть этому лицу, особенно когда оно улыбаясь открывало твердые б ѣлые зубы, главное же – на всемъ существ ѣпечать чистоты, невинности, изъ за которой пробивалась охватывающая уже все существо ея любовь къ нему, – пл ѣняли его все больше. Съ перваго же дня онъ почувствовалъ себя совс ѣмъ влюбленнымъ, но не такъ, какъ прежде, когда эта любовь должна была р ѣшить для него вопросъ соединенія на всю жизнь, т. е. женитьбы, а 94 онъ былъ просто влюбленъ и отдавался этой любви, не зная, а можетъ быть, и смутно зная и скрывая отъ себя, что изъ этого выйдетъ. Онъ былъ въ томъ період ѣ, когда онъ самъ не разсуждалъ, a д ѣлалъ какъ другіе. 95 И тотъ жизнерадостный, ничего не соображающій кром ѣсвоего счастья челов ѣкъ вдругъ поднялся въ немъ и совершенно задавилъ того жившаго въ немъ чистаго, робкаго, стремящагося къ совершенству, строгаго къ себ ѣ, нравственнаго юношу и хозяйничалъ въ душ ѣодинъ.

Нехлюдовъ зналъ, что ему надо ѣхать и что незач ѣмъ теперь оставаться на день, два, три, нед ѣлю даже у тетокъ, ничего изъ этого не могло выйти, но онъ не разсуждалъ и оставался, 96 для того, чтобы вид ѣть Катюшу и сблизиться съ ней. Вечеромъ въ субботу, наканун ѣСв ѣтло-Христова воскресенья, священникъ прі ѣхалъ къ тетушкамъ служить всенощную. Въ церковь же ѣхала одна Матрена Павловна, старшая горничная Маріи Ивановны, чтобы святить куличи, и съ нею ѣхала Катюша. Узнавъ, что Катюша ѣдетъ, Нехлюдовъ р ѣшилъ, что и онъ по ѣдетъ къ заутрен ѣ, и онъ попросилъ у тетушекъ верховую лошадь и по ѣхалъ. Дорога была непро ѣздная. Вода, сн ѣгъ и кое гд ѣоголившаяся земля и грязь. Нехлюдовъ прі ѣхалъ къ началу заутрени и прошелъ впередъ, гд ѣстояли господа и среди нихъ Матрена Павловна и Катюша.

Только что кончился крестный ходъ, и начиналась об ѣдня. Изъ алтаря вышелъ священникъ съ тройными св ѣчами и зап ѣлъ Христосъ воскресе. Нарядные любители п ѣвчіе зап ѣли съ причтомъ. Все было прекрасно, празднично, торжественно, весело – священникъ въ св ѣтлыхъ ризахъ, и дьяконы, и дьячки въ стихаряхъ, и нарядные добровольцы п ѣвчіе, и веселые нап ѣвы, и благословеніе священниковъ тройными, убранными цв ѣтами св ѣчами, и весь праздничный съ маслянными головами въ чистыхъ рубахахъ и новыхъ кафтанахъ и яркихъ кушакахъ праздничный народъ, прекрасны были и пом ѣщики, и пом ѣщицы, и старшина, и телеграфистъ, и купецъ, и становой, но лучше всего была Катюша въ б ѣломъ плать ѣи голубомъ пояс ѣсъ розовымъ бантикомъ на черной голов ѣ. Она вид ѣла его, не оглядываясь на него. Онъ вид ѣлъ это, когда близко мимо нея проходилъ въ алтарь. Ему нечего было сказать ей, но онъ придумалъ и сказалъ, проходя мимо нея:

– Тетушка сказала, что она будетъ разгавливаться посл ѣпоздней об ѣдни.

Молодая кровь, какъ всегда при взгляд ѣна него, залила все милое лицо, и черные глаза, см ѣясь и радуясь, остановились на Нехлюдов ѣ.

– Слушаюсь, – только сказала она.

Въ это время дьячокъ въ стихар ѣ, пробираясь черезъ народъ, прошелъ мимо Катюши и, не глядя на нее, зад ѣлъ ее подоломъ стихаря. Дьячокъ, очевидно изъ уваженія къ Нехлюдову, обходя его, потревожилъ Катюшу. Нехлюдову же было удивительно, какъ это онъ, этотъ дьячокъ, не понималъ того, что все, что зд ѣсь да и везд ѣна св ѣт ѣд ѣлается, д ѣлается только для Катюши, потому что она важн ѣе всего на св ѣт ѣ, она царица всего.