Алексей Леонтьев - Эволюция, движение, деятельность

Как и следовало ожидать, данные этих опытов показывают, что в то время как собака избирает операцию в соответствии с предпочитаемой ею пищей, рептилия не в состоянии этого сделать, т. е. ее навыки не отделяются от задачи и, следовательно, при возможности употребить любой из них применение того или другого зависит от случайных обстоятельств [218] .

Попытаемся рассмотреть теперь интеллектуальную деятельность со стороны особенностей отражения внешней действительности в психике животных.

В своем внешнем выражении первая, основная фаза интеллектуальной деятельности направлена на подготовление второй ее фазы, т. е. объективно определяется последующей деятельностью самого животного. Значит ли это, однако, что животное и имеет в виду свою последующую операцию, что, следовательно, животное способно отобразить, представить ее себе? Такое предположение является ничем не обоснованным. Первая фаза отвечает объективному отношению между вещами. Это-то отношение вещей и должно быть отражено, обобщено животными. Значит, при переходе к стадии интеллекта форма психического отражения животными окружающей действительности изменяется в том смысле, что возникает отражение не только отдельных вещей, но и их отношений.

Очень ясное доказательство восприятия обезьянами отношений дают многочисленные опыты Гюйома и Меерсона, Харлоу и Сетледжа, у нас опыты Рогинского. Эти опыты показывают, что обезьяна без предварительных проб способна выбрать из нескольких шнурков тот, который ведет к приманке.

Соответственно с этим меняется и характер обобщений животных. Животное обобщает теперь отношения и связи вещей. Эти обобщения животных формируются, конечно, так же, как и обобщенное отражение ими отдельных вещей, т. е. в самом процессе переноса.

Появление на стадии интеллекта возможности восприятия и обобщения отношений не может, в свою очередь, не внести новые черты в деятельность животного в ее целом: это и находит свое выражение в развитии у обезьян так называемой «ориентировочно-исследовательской деятельности» (Н.Ю. Войтонис). <���…>

Рассматривая интеллектуальную деятельность, мы отвлеклись от вопроса о том, у каких животных может быть впервые обнаружен интеллект. Теперь нам надлежит специально рассмотреть этот вопрос.

Нельзя, разумеется, ожидать, что переход к стадии интеллекта совершается как переход к двухфазной деятельности, которая сразу же становится доминирующей в поведении животного. Скорее, наоборот, можно думать, что интеллектуальная деятельность первоначально обнаруживается у животных далеко не во всех тех случаях, когда она объективно возможна; наличие интеллекта у животного вовсе не исключает преобладания у него поведения, остающегося на стадии перцептивной психики [219] . <���…>

Экспериментальные данные <���…> позволяют говорить о том, что нижние ступени стадии интеллекта ограничиваются по одной линии низшими обезьянами, а по другой – собакообразными и кошкообразными; что же касается линии эволюции копытных животных, то недостаточность данных по большинству видов делает какое бы то ни было суждение о них пока весьма затруднительным.

Внутри этой высшей третьей стадии – стадии интеллекта, как и внутри предшествующих стадий, мы равным образом должны констатировать наличие известного развития интеллектуальной деятельности и существование различных ее типов.

Если ограничиться рассмотрением внутристадиального развития лишь по основной эволюционной линии (приматы), то главнейшие изменения, которые могут быть здесь отмечены, заключаются, с одной стороны, во все большем усложнении операций, составляющих фазу подготовления, а с другой стороны – в появлении полифазности, т. е. такой деятельности, в которой фаза подготовления может сама состоять из двух, а может быть и более фаз. Таковы, например, решаемые антропоидами трехфазные задачи, построенные по схеме: достать короткую палку ( 1 ), с помощью ее достать более длинную палку ( 2 ), а этой более длинной палкой достать плод ( 3 ).

Разумеется, описанные изменения не захватывают, однако, ни принципиального строения деятельности животных, ни соответствующей этому строению формы психического отражения. Деятельность даже высших, наиболее развитых представителей приматов, как и свойственная им форма психического отражения внешней действительности, остаются глубоко ограниченными. «Раскол» деятельности, который мы констатируем у животных, стоящих на верхних ступенях биологической эволюции, приводит к выделению «фазы подготовления», но выделение этой фазы никогда не превращается в пределах животного мира в отделение ее от дальнейшего процесса, который представляет собой «фазу осуществления». Только в играх молодых обезьян или обезьян, содержащихся в неволе, можно иногда наблюдать операции подготовления, не отвечающие никакой непосредственно данной возможности осуществить в дальнейшем деятельность по отношению к предмету, удовлетворяющему ту или иную биологическую потребность животного, т. е. имеющему для него тот или иной биологический смысл, – так же точно, как только в играх мы наблюдаем впервые отделение операции от задачи. Это, по-видимому, имеет, как мы уже отмечали, определенное прогенетическое значение, но, конечно, ничего еще не меняет в пределах данной стадии развития; и на этой высшей стадии деятельность животных остается по-прежнему связанной инстинктивным смыслом своего предмета.

Ограниченность интеллектуальной деятельности животных находит свое отражение и в содержании их адаптивных процессов. Именно потому, что «фаза подготовления» подчиняется вместе с деятельностью в целом, в которую она входит как ее неотделимая часть, инстинктивному смыслу, она не может иметь своим содержанием задачу, лежащую в самих условиях; приспосабливаясь к сложным предметным (вещным) ситуациям и используя наличные предметные условия, животные, однако, не способны активно изменять их. Это объясняет целый ряд экспериментальных фактов, указывающих на парадоксальную, на первый взгляд, трудность, которую представляют для обезьян некоторые относительно простые задачи. <���…>

Каков же предельно доступный животным уровень развития их интеллекта и не появляются ли при переходе к человекоподобным обезьянам качественно новые особенности интеллектуальной деятельности? Нет, разумеется, никакого сомнения в том, что именно у человекоподобных мы встречаем самую высокую ступень развития психики, но эта ступень, вопреки часто высказываемому мнению, все же остается в пределах описанной нами стадии. Внимательный анализ весьма многочисленных теперь данных о поведении этих наиболее высокоорганизованных животных показывает, что принципиальное строение их деятельности, как и свойственная им форма отражения внешней действительности, сохраняются теми же, что и у остальных приматов, хотя и усложняются чрезвычайно.