Татьяна Герасименко - Экологичный развод. Как уберечь ребенка от травмы и выйти из кризиса самому

Поэтому аргументация, что «дедушка так говорит», придает отпору ребенка значимость и силу. Она укрепляет позиции ребенка и дает ему возможность выразить свою злость и разочарование безопасным способом.

Ссылаясь на других взрослых, обвиняя вас, ребенок просто получает опору, однако высказывает свою злость на вас. Фокусируйте внимание на его состоянии, а не на своей самозащите.

Лучшее поведение родителя в этой ситуации заключается в том, чтобы просто сказать: «Родной мой, тебе очень плохо, я вижу, иди ко мне, все наладится, дай я тебя обниму». И это позволит ребенку почувствовать себя понятым и не осуждаемым и удивительным образом снимет внутренний накал негативных эмоций. Этот сюжет схож с картиной, когда вода гасит пламя.

Однако зачастую родители склонны выискивать доказательства злонамеренности бывшего супруга. Это объяснение кажется им максимально правдоподобным.

У меня на консультировании была семья в разводе, где отец был уверен в желании матери «оторвать» от него младшую дочь. Якобы именно она настраивала ребенка против отца, и поэтому дочка не хочет ходить с ним на прогулки и в гости. Когда же я рассказала, что запрос мамы к психологу изначально в том и состоял, чтобы дочь захотела ходить к отцу, папа растерялся, долго собирался с мыслями, но потом с сомнением сказал: «Не знаю, не знаю, не уверен».

Типичность таких оценок свидетельствует о подспудном желании воюющих супругов убедиться в аморальности поступков бывшего партнера. В этом есть явная психологическая необходимость. Ведь тогда всю вину за развод, за свои разрушенные надежды, вину перед ребенком, опасения — всю ответственность можно перенести на «плохого» бывшего/бывшую.

Мне встречались случаи, когда испытывающий мучительную боль от разлуки мужчина обесценивает буквально все, что было между ним и женщиной. В костер ненависти летят обвинения не только в настраивании ребенка против, но и убежденность, будто его обманули и «никакой любви к нему и не было никогда».

Обвинения нужны, чтобы защищаться. Мужчины делают это чаще всего для того, чтобы сохранить самооценку и уберечь отношения с ребенком. Обвинения нужны, чтобы хоть как-то сбалансировать свою мучительную зависимость от «этой женщины» в вопросах встреч с ребенком и имеющихся порой чувств к ней самой. Обвинения женщины обычно — это попытка избежать мучительной боли за, возможно, неправильный выбор, сделанный ранее. За потерянные годы. За необходимость считаться теперь с «этим человеком», потому что он отец общего ребенка. За невозможность избавиться от его присутствия в жизни.

Еще вполне закономерной является ревность. Ревность ребенка к его отношениям с другим родителем, ко времени, которое они проводят вместе. Один родитель может болезненно относиться к детскому желанию позвонить второму родителю, чтобы что-то спросить. Это может обижать и настораживать. Появляется другое чувство — страх потерять любовь ребенка, перемешанный с гневом и завистью.

И моя задача как специалиста показать родителям другие пути — пути, которые не разрушают ни потенциал сотрудничества, ни свою самооценку, ни представления ребенка о втором родителе, ни свои отношения с ребенком. В принципе, это похоже на работу лоцмана в стремнине в момент, когда члены команды в лодке готовы поубивать друг друга.

В предыдущей главе я описывала ошибки восприятия у настороженных родителей, не вполне верные оценки того, что говорит ребенок, помогала разобраться в этом. Сейчас же поговорим о реально манипулятивных стратегиях «обиженных и уязвленных» бывших, жаждущих реванша.

Вариант 1. Очернение бывшего партнера в глазах ребенка.

Я выезжала в суд с заключением по работе как психолог 7-летней девочки, чьи родители развелись год назад. Уровень личностной зрелости родителей был недостаточен, чтобы в присутствии ребенка сдерживать свои оценки второго родителя. Наоборот, ребенку активно внушалось, какие плохие поступки делает мама/папа.

— Мама встречается с другими дядями, ходит в какие-то гости, вместо того чтобы проводить время с тобой!

— Твой отец, ты же знаешь, никогда не помнит о простых бытовых вещах, например, что тебе надо вовремя кушать.

Но не обязательно говорить негативные фразы прямо. Достаточно ухмыльнуться или иронично закатить глаза — обесценивающий посыл достигает своей цели. Каким же образом можно понять, что бывший партнер поливает вас грязью перед ребенком? Может, это ваше воспаленное воображение искажает ситуацию?

Критерием является неоправданно критичное отношение ребенка к вам: его высокомерное поведение, когда он свысока оценивает ваши поступки и указывает на ошибки, а также равнодушные заявления, например о том, что «нет, он слушаться не будет, и вообще, ему плевать на то, что он якобы должен». Хлесткость и безапелляционность детских оценок, отказ видеть в родителе что-то хорошее — достаточно надежный признак политики очернения.

Попытки в присутствии ребенка провоцировать второго родителя на конфликт с целью потом его же и обвинить в несдержанности и неадекватности — тоже признак кампании обесценивания.

Особенно выдают подстрекателя фразы ребенка: «Ты никогда не хотела со мной играть!», «Ни разу за все время ты не приготовила мне ничего из того, что я люблю!», «Хотя бы когда-нибудь ты сказал мне…».

То есть присутствие обобщающих слов с высокой вероятностью подтверждает наличие обесценивающих манипуляций со стороны бывшего/бывшей.

Словом, если агрессивность и критика ребенка направлены в адрес только одного родителя, то, вероятнее всего, перед нами спровоцированное отчуждение и манипуляции со стороны другого родителя. Другой родитель может даже внушить ребенку ложные воспоминания. Это доказанный факт.

Мне регулярно приходится отражать в заключениях для суда подобные феномены, если они подтверждаются в процессе диагностики и общения ребенка со мной.

Вариант 2. Вторжение в ваши планы.

При таком раскладе второй родитель не позволяет вам спокойно реализовывать ваши планы в отношении ребенка: его учебу, дополнительные занятия, спорт и совместное времяпрепровождение с вами.

Здесь можно заметить, что второй родитель регулярно предлагает ребенку свои планы на уже распределенное время, негативно отзывается о том, куда ребенок должен поехать с первым родителем, не считает зазорным настоять на своем видении того, с кем ребенку заниматься или куда ехать. Также взрослый легко может нарушать установленные судом правила посещений, игнорировать установленный график в сторону увеличения количества дней и встреч с ребенком по своему личному усмотрению.