Элейн Эйрон - Сверхчувствительная натура. Как преуспеть в безумном мире

Этти Хиллесум опиралась на психологию Юнга и поэзию Рильке (оба – СЧЛ). О Рильке она писала:

«Странно думать, что… [Рильке] был бы, вероятно, сломлен обстоятельствами, в которых мы сейчас живем. Не это ли свидетельствует о том, что жизнь тщательно уравновешена? О том, что в мирные времена и при благоприятных обстоятельствах чувствительные художники могут искать чистейшее, наиболее точное выражение своих глубочайших мыслей, чтобы в более бурные и тяжелые времена другие могли обратиться к ним за поддержкой и готовым ответом на ошеломляющие их вопросы? Ответом, который они не в состоянии сформулировать сами, поскольку все их силы тратятся на удовлетворение элементарных потребностей. Увы, в трудные времена нам свойственно отмахиваться от духовного наследия художников „прежних“ времен со словами: „Ну и какой в нем теперь для нас прок?“

Эта реакция понятна, но недальновидна. Она страшно обедняет».

Какими бы ни были времена, в каждую жизнь рано или поздно входит страдание. Пережить его самому и помочь пережить другим – одна из важных творческих и этических возможностей для СЧЛ.

Мы, СЧЛ, оказываем очень скверную услугу и себе, и другим людям, когда считаем себя слабыми по сравнению с «воинами». Наша сила в другом, и зачастую она гораздо значительнее. Бывают случаи, когда лишь она помогает справиться со страданиями и злом. Безусловно, эта сила требует равной смелости и нарастает, если развивать ее. И для этого не всегда надо мучиться, смиряться, искать смысл в страданиях. Иногда возникает необходимость в действиях, отточенных навыках и стратегии.

Однажды морозной зимней ночью во время затемнения отчаявшиеся заключенные в бараке упросили Франкла поговорить с ними в темноте. Было известно, что некоторые из них задумали покончить с собой. (Самоубийство не только деморализовывало остальных: за самоубийцу наказывали его товарищей по бараку.) Франкл призвал на помощь все свои навыки психолога, чтобы подобрать верные слова и произнести их в темноте. Когда снова дали свет, заключенные окружили его и принялись благодарить со слезами на глазах. Сверхчувствительный человек одержал победу в своей битве.

В главах 6 и 7 я описала процесс индивидуации как умение прислушиваться к своему внутреннему голосу, при этом мы находим собственный смысл жизни, свое призвание. Марша Синетар в книге «Обычные люди как монахи и мистики» [16]пишет: «Смысл индивидуальности во всей ее полноте… таков: человек обнаруживает то, что хорошо для него, крепко держится за свою находку и становится целостным». Я бы добавила только, что придерживается он не четко поставленной цели, а процесса. То, что требуется услышать, может меняться изо дня в день, из года в год. Франкл всегда отказывался говорить о единственном смысле жизни:

«Смысл жизни свой для каждого человека, он меняется ежедневно и ежечасно… сам вопрос… бессмыслен. Он подобен вопросу репортера, который спросил гроссмейстера: „Ну а теперь, маэстро, скажите мне, какой самый лучший ход в шахматах?“ Лучшего или даже хорошего хода не существует – в отрыве от конкретной ситуации в игре… Не следует искать абстрактный смысл жизни».

Стремление к целостности – в действительности движение по кругу с постепенным приближением благодаря разным смыслам, разным голосам. Стремящийся так и не достигает цели, но приобретает все более точное представление о том, что находится там, в центре. Но если мы и вправду движемся по кругу, гордиться тут нечем, так как мы приобретаем всевозможный и разный опыт, относящийся к самим себе. Это стремление к целостности, а не к совершенству, и целостность должна по определению включать это несовершенство. В главе 7 я описала эти несовершенства как «тень», содержащую все, что мы подавляем, отвергаем, отрицаем, недолюбливаем в себе. Сознательные СЧЛ наделены таким же множеством неприятных черт и неэтичных порывов, как все люди. Когда мы предпочитаем не подчиняться им и поступать как следует, они не исчезают бесследно. Некоторые просто прячутся в укрытии.

Для того чтобы познать свою «тень», важно помнить, что лучше признать существование у себя неприятных или неэтичных сторон и не спускать с них глаз, а не избавляться от них «навсегда», только чтобы вскоре обнаружить, что они украдкой вернулись на прежнее место. Как правило, самые опасные и находящиеся в опасности с нравственной точки зрения люди – те, которые убеждены, что никогда не совершат никаких ошибок, что они праведны и знать не знают, есть ли у них «тень» и какова она.

Познание «тени» дает не только больше шансов на нравственное поведение: энергия этого познания придает жизненную силу и глубину личности, если они объединены осознанно. В главе 6 я говорила об «освобожденных», творческих СЧЛ-нонконформистах. Разузнать кое-что о «тени» (вы вряд ли узнаете о ней все или хотя бы многое) – лучший и, вероятно, единственный способ освободиться от смирительной рубашки суперактивного члена общества, которую на СЧЛ часто надевают еще в детстве. Сознательный, готовый угодить сверхчувствительный человек встречается в вас с влиятельным, умным, высоко оценивающим себя, уверенным и импульсивным сверхчувствительным лицом и пользуется его достижениями. Как команда, в которой все уважают склонности друг друга и помнят о них, эти двое, иначе говоря, вы, – то, что нужно миру.

Все это и многое другое я подразумеваю под стремлением к целостности, и СЧЛ могут возглавить эту важную для человека работу. Целостность в особенности претендует на внимание СЧЛ, так как мы от рождения наделены крайним значением этого параметра – сверхчувствительностью. Более того, в нашей культуре мы не просто в меньшинстве, но и считаемся далекими от идеала. Может показаться, что нам надо двигаться в противоположном направлении – от ощущения слабости, неполноценности и виктимности к чувствам силы и превосходства. И эта книга до сих пор подбадривала вас, подталкивала к этому. Я считаю, что такая компенсация необходима, так как для многих СЧЛ попытки найти золотую середину оказываются настоящим испытанием. Хватит уже быть «слишком застенчивыми», «излишне чувствительными» и т. п. Просто будем обычными и нормальными.

Кроме того, целостность является центральной проблемой для СЧЛ в связи с духовной и психологической жизнью, поскольку мы и без того уже делаем успехи в духовности и психологии. И если мы будем продолжать заниматься ими, исключив все остальное, то станем однобокими. Нам очень трудно понять, что наиболее духовное может оказаться не столь духовным, а самая глубокомысленная психологическая позиция может в меньшей степени опираться на психологические размышления. Призыв к целостности, а не к совершенству может быть единственным способом разобраться в сути.