Ника Набокова - А тому ли я дала? Когда хотелось счастья, а получилось как всегда [litres]

Любоголизм работает как особый фильтр, скрывающий от человека большинство чувств. Поэтому любоголикам часто кажется, что они испытывают только какой-то ограниченный набор переживаний. Обычно там значатся: обида, боль, загадочное «я не могу без», тревога, страх.

Это глюк. Так как любоголизм – это проблема неразвитой эмоциональной сферы, ну вот она росла-росла и в какой-то момент перестала расти раньше нужного срока, то и, естественно, с распознаванием разного рода чувств все не очень.

Чаще всего в адрес любоголиков летят обвинения в том, что, мол, гордости нет! Иначе не терпели бы все эти ужасные вещи, а давно бы свалили в закат. Так вот, с гордостью на самом деле все в полном порядке, и превалирующее большинство представителей этого стана считают себя самыми распрекрасными, солнышками ясными и вообще всесильными. Просто вот поганая жизнь подкидывает им всяких сложных людей. Но ничего, сейчас немного стараний, чуток хитрости и – вуаля, предмет обожания изменится.

Все, кто обещает тебе помочь победить любоголизм навсегда и сделать прямо другим человеком, – вруны и гады. Потому что, как и в случае с любой другой зависимостью, это навсегда. Алкоголика никогда не перестанет тянуть пить, наркоману ничто не заменит героин, а игроман будет заглядываться на автоматы. Но не ссы, дружок. Управлять можно. Научиться не проваливаться и не сходить с ума, а следовательно, значительно улучшить качество своей жизни.

Есть и хорошее.

У любоголизма, как и любого явления в нашей жизни, есть положительные стороны.

Во-первых, это ведь психологическая защита, помогающая хоть как-то устаканиваться в суровом мире.

Во-вторых, ну давай по-честному, острота чувств в любоголических отношениях реально зашкаливает. Прямо искры, огни, феерия. Правда, видишь, наравне с этим всем множество побочных эффектов.

В-третьих, к любоголизму прилагается высоченная способность улавливать мельчайшие полутона в состоянии другого и даже на расстоянии. А это крутое свойство. Я бы даже сказала – талант. Многие, правда, списывают это на чудесную любовь, мол, вот как мы друг друга чувствуем. На самом деле это просто знакомая с детства система выживания, отработанная интуиция, так как там, в ребячьей поре, приходилось подстраиваться под настроения родителя и считывать его, желательно до того момента, как начинался кромешный ад. Просто направляется сей чудный навык не в полезное русло.

В-четвертых, «запойные» отношения гораздо проще и понятнее, чем здоровые. Есть четкая иерархия, кто мудак, а кто святая мученица. Есть четкие правила: один бежит, другой догоняет, потом поменялись местами, потом обратно. Есть четкая диагностика – кто кем является, а следовательно, понятно, на какие точки давить для получения того, что тебе нужно. Есть много попустительства: границы можно не соблюдать, о чувствах друг друга не заботиться, твори что хочешь, все равно никто никуда не денется. В здоровых же много оглядок на то, а как там партнеру, а как там мне, а как все это совместить, черт ногу сломит.

В-пятых, несмотря на то что любоголики постоянно трясутся от страха, не бросит ли их любовь всей жизни, в девяносто девяти процентах случаев тревоги эти напрасны. Любоголизм – крепкий цемент, и пары, строящие отношения по этому принципу, невероятно устойчивы. Чтобы разорвать их связь, надо вывозить кого-то из участников в темный зимний лес и там закапывать. И с одной стороны – это классные новости, ведь что может быть в нашей жизни ценнее и важнее надежности? А с другой – проку от нее в данной ситуации нет никакого. Ибо быть счастливым в подобного рода отношениях – невозможно. Бывают, конечно, единичные примеры, где у людей идеально совпали поврежденные части и они сплелись в одно целое, но превалирующее большинство лезет на стену, натурально просаживает жизнь в попытках поменять другого и теряя при этом ресурсы, здоровье и реальные возможности быть счастливым человеком.

Если все так худо, то почему, Ника, люди продолжают плескаться в этих грязных лужах, хотя все как один твердят, что хотят счастья, верности, спокойствия?

Знаешь, дорогой читатель, я долго думала, как зафиналить этот кусок текста, ну, понимаешь, всяческие писательские, хо-хо, правила, и все крутилось вокруг метафоры, такого простого и понятного описания, чтобы оп – и прямо в точку.

И вот что у меня родилось: любоголики – маленькие дети в телах взрослых.

Ибо тут тебе и беспомощность, и неумение справляться с переживаниями, и зашкаливающий эгоцентризм, и манипуляции на любой вкус и цвет: от надавливания на жалость до катания по полу с воплями «хочу, хочу, чтобы было только по-моему», и отсутствие силы воли. Собственно, это ответ на твой вопрос. Многие любоголики и рады бы послать свой ад к черту, только как? Это все равно что ждать от трехлетки отпора жесткому родителю.

Ежели ты, мой друг, узнал себя во всей этой занимательной картине, то пришло время особенно навострить ушки. Ибо сейчас Ника расскажет тебе, как же брать под контроль свой любоголизм.

Открою тебе бо-о-ольшой психологический секрет. Вся работа с любоголизмом, да и вообще с большинством моральных проблем стоит на трех китах: выращивание и укрепление взрослой части нашего сознания; укачивании плачущего младенца (а может быть, трехлетки, а может быть, и подростка), которому так не хватило любви; усмирение внутреннего родителя, который, как правило, порет розгами.

Проблема любоголиков (как, кстати, и неуловимых) в том, что дитя с родителем имеются, и они чрезвычайно сильны, и даже функционируют в разных режимах (к примеру, у нас есть режим счастливого ребенка, режим уязвимого ребенка, режим бунтаря, и они умудряются там иногда все к ебеням перессориться), а вот взрослый, который всей этой вакханалией и должен управлять: где надо – брать на ручки и утешать, где следует – отгонять чрезмерно критикующего родителя, принимать решения из средней между «хочу» и «надо» позиции, не сформирован, не научили им быть. И поэтому тупо некому в случае непонятной ситуации прийти, всех рассадить по лавкам, сказать, мол, все ок, не ссым, не орем, не сходим с ума, сейчас я разберусь.

Что же остается любоголику? Правильно! Искать эту опору в других людях. Отсюда и появляется зависимость. Полюбившийся человек сразу же воспринимается как спаситель, дар небес. Да что там полюбившийся, тот, кто еще не встретился, тоже по определению уже наделен важнейшей миссией: прийти и сделать мою жизнь спокойной, счастливой. Знакомые тебе речи? Уж если они не твои, то наверняка приходилось слышать подобное от разных людей. И не только от женщин. Мужчины тоже рады-радешеньки задвинуть идею про то, как правильная барышня вдохновит их, заставит почувствовать сильным или станет для них теплой мамочкой, заткнув дыру в душе. Да, у мужиков она, душа, есть. И ровно такая же по степени ранимости, как и женская. Но с чего такое счастье в виде миссии долюбить великовозрастное дитя вдруг понадобится тому, на кого возлагается сия задача, – непонятно.