Николай Козлов - Психологос. Энциклопедия практической психологии

Личностный рост и развитие, даже сопровождающиеся трансформацией, не всегда являются кризисом. Личностное развитие как разновидность развития вообще может происходить в результате самых разнообразных процессов.

Развивающееся производство временно остановилось в связи с необходимостью перестройки технологического процесса. Это кризис? Необязательно. Если это плановый процесс и условие дальнейшего роста, то такой штатный момент развития предприятия кризисом никто не назовет, все в порядке.

Гусеница застывает в куколку – у нее нормальный этап трансформации, естественный для ее роста. Она выпорхнула бабочкой – кризисом происшедшее назвать трудно, никто ни с кем не сталкивался, никаких острых стадий не было.

Впрочем, если говорить о маленьких детях, то, по мнению Л. С. Выготского, до определенного возраста каждый переход на новую ступень развития личности, как правило, является одновременно и личностным кризисом (см. гл. 4, разд. «Психология индивидуальных различий»; гл. 9, разд. «Культурно-историческая теория развития личности Л. С. Выготского»).

Кризис трех лет – это ступень развития ребенка, часто сопровождаемая еще и болезненными процессами, личностным нездоровьем маленького человечка. Он буянит, протестует, устраивает истерики…

Личностные кризисы можно рассматривать как определенный этап в развитии личности, однако исследования показывают, что позитивная оценка результатов кризиса для личности (переосмысление жизни, открытие новых горизонтов) – явление достаточно редкое. Взрослый человек более эффективно развивается не через кризисы, а здоровым, плановым путем.

Теория социального психоанализа эмоций описывает возникновение и функции социальных эмоций ребенка, обслуживающих его взаимодействие с другими детьми и взрослыми. Это те эмоции, с которыми мы сталкиваемся ежедневно: радость и огорчение, обиды и расстройства. Адаптивные эмоции, помогающие организму более эффективно функционировать в тех или иных обстоятельствах, как и заякоренные эмоции, возникшие вследствие установления рефлекторных связей, в данном подходе не рассматриваются.

Теория социального психоанализа эмоций выводит возникновение основного массива эмоций взрослых людей из социальных событий их детства, в первую очередь из обстоятельств их взаимодействий с родителями, точнее, из практики влияния детей на родителей, управления детей взрослыми людьми.

Очень распространен взгляд, согласно которому ребенок – беззащитное, слабое и беспомощное существо. Взрослым, чаще всего тревожным бабушкам, кажется, что с ребенком может случиться все что угодно, что он слабенький и хрупкий, полностью зависящий от родительской заботы. Однако это не совсем так. Понятно, что малыш сам себе кашу не сварит и под машину попасть ему легче, чем взрослому человеку, просто в силу недостатка социального опыта. Однако по многим характеристикам взрослые вполне могут позавидовать возможностям ребенка. Арсенал влияния у ребенка существенно беднее, чем у взрослого, но у ребенка больше энергии, фантазии и настойчивости.

Даже младенец – не слабенькое существо, находящееся полностью во власти взрослых. Это активное, заботящееся о своих интересах создание, способное управлять родителями, вооруженное для этого всем необходимым арсеналом. Это подготовленная боевая единица, маленький энергичный хищник, использующий любые промахи взрослых, легко запрыгивающий им на шею и захватывающий над ними власть.

Мама для младенца – часть окружающей среды, которой он питается, которую он потребляет под свои нужды.

Маленькому ребенку нужно много чего. Как говорил советский психолог Даниил Борисович Эльконин, первое слово любого ребенка есть слово «Дай!», и не важно, какими звуками оно передано. С рождения маленький человек учится управлять родителями, чтобы получать от них то, что ему необходимо. Но каким образом он может влиять на взрослых? С помощью своими эмоций.

Если ребенок хочет оказаться на ручках у мамы, он тянется к ней. Если она не поняла, то он ей улыбается. Обычно этого хватает, и ребенок оказывается на руках. Если мама все же не взяла на ручки – малыш настаивает: хнычет, капризничает. Порядочная, чувствительная мама обычно сдается. Если же она подготовленная и «голыми руками ее не возьмешь», ребенок включает тяжелую артиллерию: крик, плач, он весь трясется… Редкая мама устоит против этого.

Если мама захочет отпустить ребенка с рук, тот сам решает, позволит он ей это или нет. Если нет, то он остановит маму: можно опечалиться, захныкать, громко заплакать – он выберет то, что подействует на маму.

Если младенец плачем настаивает только на том, что ему действительно необходимо, то ребенок в возрасте от 1 года до 3 лет использует плач уже в очень разных целях. Он осваивает эмоции и чувства и как осознанную просьбу о помощи, и как способ психологической защиты.

Рассказ-воспоминание: «Мне года три, разбила кружку, заплакала. Хорошо помню разговор с бабушкой. Она: „Что ты плачешь? Тебе жалко кружку?“ – „Нет“. – „А зачем ты плачешь?“ – „Чтобы ты меня не ругала за разбитую кружку“. – „Разве я тебя ругаю?“ – „Нет. А вдруг будешь?“ Я помню, что плакала качественно, со слезами. При этом я осознавала, что делаю это не из-за кружки. Это был „опережающий“ плач на тему: как же меня ругать, я и так плачу!»

После года жизни ребенку хочется много того, что ему приятно и полезно, хотя и не жизненно необходимо: ему хочется развлекаться, хочется разнообразных ощущений, и для получения этого он использует все средства, и в первую очередь плач, который становится для малыша инструментом достижения целей.

Рассказ папы: «У меня двойняшки, им год и три месяца. Согласен, до года мои девочки действительно плакали только по делу: мокрые, голодные, спать хотят, животы болят, зубки режутся… А тут – плач, чтобы уделили больше внимания, чем сестре! Плач совсем без „честных“ причин, четкий инструментальный плач! Поскольку мы не „велись“, плач вдруг резко оборвался, и дочка совершенно спокойно переключилась на другие дела. Конечно, мы не просто игнорировали нежелательное поведение, а подкрепляли желательное: немедленно подходили, когда дочка просила об этом приемлемо. Примерно за полторы недели попытки давить на нас прекратились».

Важной особенностью этого возраста является то, что в этот период ребенок честно называет адресата и цель своего плача. «Я не тебе плачу, а маме!» – «И зачем ты маме плачешь?» – «А что она с сестренкой сидит, пусть со мной поиграет!»