Николай Козлов - Психологос. Энциклопедия практической психологии

Дети не переживают, когда нет адресата для их переживаний, когда понимают, что их эмоции не будут услышаны. Известно, что в больницах дети, в слезах попрощавшись с мамой, достаточно быстро перестают рыдать: это происходит тогда, когда они понимают, что на их плач здесь никто реагировать не будет.

Рассказ автора. «В аэропортах новые правила: нельзя провозить жидкости объемом более 100 мл. Мы узнали это, когда на контроле из наших сумок вынули и выбросили в бак целебный мед и особый шампунь, коробку сока и бутылку газировки. Я смотрел при этом на лица детей: что на них было? Возможно, растерянность. Удивление. Ни обид, ни протестов. Пошли дальше – никаких расстроенных глаз и опущенных плеч. Если бы бутылку лимонада выкинул я или их мама, была бы буря возмущения и страшное расстройство. А тут дети не огорчились. Что расстраиваться-то? Некому! Любопытно, что, когда позже эту тему мы обсудили с женой, она заинтересовалась другим моментом: „Ты знаешь, я думаю, что если бы устроила скандал я таможенникам, расстроилась и расплакалась, наверное, шампунь они бы мне отдали… А я была спокойной, и его лишилась“. Вот так: сильное уместное переживание решает ситуативные задачки, которые другими средствами решить бывает невозможно».

Именно в возрасте от 3 до 7 лет ребенок мастерски осваивает основной набор социальных эмоций, становится мастером эмоциональных игр и манипуляций, не только изображая, но и переживая то, что ему нравится и что ему выгодно.

Социализация в развитии эмоциональной сферы ребенка действует по крайней мере в нескольких разных направлениях, и не во всех отношениях результаты этой социализации можно оценить позитивно.

С одной стороны, дети и подростки привыкают переживать и играть в эмоции. Для них это становится одним из развлечений, таким же как телевизор, компьютер и болтовня с друзьями. Даже расстраиваться и обижаться им интереснее, чем не переживать ничего. У детей и подростков много энергии, для них переживать так же естественно, как бегать, а не сидеть.

«Я же и так несильно расстраиваюсь… Что же мне, совсем не переживать?» – за вопросом слышится желание все-таки переживания себе оставить.

Мои дочери в период от 4 до 12 лет в среднем по четыре часа ежедневно играли в отношения: устраивали друг другу сцены, ссорились, обижались и мирились. Если мы, родители, их останавливали, пытались их утихомирить, они смотрели на нас странно: «А что вы вмешиваетесь? Нас все устраивает, это наша игра». Они жаловались нам друг на друга, но это тоже было частью игры. Это было их полем развития. Они учились отношениям, они развлекались ссорами, и это было частью их жизни и моментом их радости.

Переживания становятся привычкой и частью образа жизни, естественной и обязательной. Однако что будет через некоторое количество лет, когда юношеский избыток энергии уйдет, а привычка переживать останется? Тоска, обиды и расстройства в душе останутся, а радовать перестанут.

С другой стороны, ребенок с помощью окружающих его взрослых и влияния культуры в целом осваивает чувства, принятые в данном обществе, в частности приобщается к чувствам дружбы, любви, благодарности, патриотизма и другим высоким чувствам. Именно благодаря социализации происходит развитие собранности и воли у детей, мальчики осваивают роль мужчины и закладывают основы для будущей роли отца, девочки осваивают женские роли, интериоризируют ценности быть женой и матерью, осваивают необходимые для этого навыки.

Примерно с 4 лет параллельно росту мастерства владения эмоциями у детей начинается последовательная деградация, наработка шаблонности. Происходит постепенный отказ от свободы выбора, от осознанности, ответственности и произвольности.

Первый шаг в этом процессе – дети начинают скрывать намеренность своих эмоций, чего до определенного момента не делали, а честно рассказывали, что они, например, плачут целенаправленно и адресно. Ближе к началу школьного возраста дети понимают, что намеренность своих эмоций лучше не показывать, и на вопрос «Зачем плачешь?» уже упрямо отвечают: «Просто так!». При этом, отрицая намеренность эмоции, ребенок все же внимательно смотрит, замечает ли их плач тот, кому он предназначен.

Следующий важнейший шаг – перекладывание ответственности за возникновение своих эмоций. До определенного возраста дети не скрывают, что свои эмоции они создают сами: сами тебе плачут, сами тебе злятся, сами тебе обижаются, и делают это чуть ли не демонстративно. Но с какого-то времени за намеренное поведение детей наказывают: раз ты это сделал, то отвечай за свой поступок! И тогда мудрые малыши подсматривают у более взрослых детей и у родителей красивую формулу перекладывания ответственности: «Мои эмоции – это не мое поведение, а моя непроизвольная реакция на твое поведение».

«Это вы виноваты – мои эмоции делаете вы». «Не оставляйте меня одного в комнате, а то я буду пугаться». «Не смейтесь надо мной, а то я обижусь». Вспоминайте правила русского языка: «я обиделся» – что это значит? Это значит «я обидел себя».

И поначалу дети знают, что «обижаюсь» – это значит «я сам обижаю себя на тебя». Но ближе к школьному возрасту они находят, запоминают и тренируют новую формулировку: «ты обижаешь меня». «А что ты меня злишь?» «Зачем ты меня обижаешь?» «Почему ты меня расстраиваешь?» «Это не я эмоции делаю, они во мне появляются из-за тебя. Это ты во мне их вызываешь».

Вскоре дети искренне убеждаются в том, что сами к появлению своих эмоций отношения не имеют, а вызываются они окружающими: родственниками, погодой, любыми другими людьми и обстоятельствами. Теперь эмоциями управлять нельзя.

Рассказ родственницы. «Моей племяннице 12 лет. Мы едем семьей за покупками в торговый центр, она с нами. Тут ее родители сообщают по телефону, что через полчаса заберут ее. Девочка становится очень недовольной, начинает фыркать на всех и в конце концов застывает в своей любимой позе: руки скрещены на груди, лицо сердитое (губы надуты, брови нахмурены), голова опущена вниз, плечи ссутулены. Я пытаюсь ее подбодрить, говорю, что мы не последний раз встречаемся, еще поедем куда-нибудь вместе, на что она сердито отбрыкивается и отвечает: „Отстаньте от меня все“. Привычка сформирована».

На самом деле, конечно, эмоции и чувства остаются относительно управляемыми: настолько, чтобы нужный результат получать, но своей ответственности за это не видеть.

Рассказ-воспоминание: «С 6 до 13 лет я училась в музыкальной школе. При этом я точно помню, что лет до 8–9 занятия мне нравились, я сдавала экзамены на сцене, выступала на конкурсах и не понимала, зачем и почему надо перед выступлением волноваться. После смены преподавателя уроки музыки перестали вызывать прежний энтузиазм. Соответственно, готовиться я стала меньше, рояль на сцене стал вызывать страх и волнение, которые могли „оправдать“ мои не лучшие оценки. Затем у меня появился дополнительный предмет, который вел другой преподаватель. Мне очень нравилось, как она преподавала. И я снова с удовольствием выступала. Таким образом, в музыкальной школе я могла и бояться рояля, и не бояться в зависимости от того, кому и что я должна исполнять».