Иван Болдырев - Время утопии: Проблематические основания и контексты философии Эрнста Блоха

И от Хуго Бергмана, друга и коллеги Бубера по пражскому кружку изучения иудаизма «Бар Кохба». См.: Bergmann H. Die Heiligung des Namens (KIDDUSCH HASCHEM) // Vom Judentum. Ein Sammelbuch. Leipzig: Kurt Wolff, 1913. S. 32–43.

В частности, понятие и терминология «моторного» мироощущения евреев – желания не только погрузиться в себя, но и преобразовать мир вокруг – заимствовано из буберовских «Трех речей об иудаизме» (см.: Mendes-Flohr P Divided Passions… P. 104).

В «Духе утопии» Блох упоминает о Corpus Christi только единожды – как о цели движения «к себе, к самому телу Христову» (GU1, 336) – в пространном рассуждении о динамике внутренней жизни.

Scholem G. Walter Benjamin – die Geschichte einer Freundschaft. S. 115.

Briefe. Bd. 1. S. 234f.

Ibid. S. 249. Этот текст считается утраченным. Впрочем, Б. Вундер не исключает того, что «Теолого-политический фрагмент» и есть эта «Фантазия» (WunderB. Konstruktion und Rezeption der Theologie Walter Benjamins: These I und das “theologisch-politische Fragment”. Würzburg: Königshausen & Neumann, 1997. S. 86).

В «Принципе надежды» Блох, описывая чудесные переживания опиомана (которые он, конечно же, толкует как предчувствие рая, ожидание исполнения заветных желаний), упоминает и о том, что в наркотических грезах современным опиоманам являются Данте и Петрарка, погруженные в беседу. Наркоман, заветным желанием которого была такая беседа, – не кто иной, как сам Беньямин (PH, 98-101; Ernst Bloch zu ehren. S. 353; Korngiebel W. Bloch und die Zeichen. Symboltheorie, kulturelle Gegenhegemonie und philosophischer Interdiskurs. Würzburg: Königshausen & Neumann, 1999. S. 34–35).

Über Walter Benjamin. S. 16. «В Следах» есть зарисовка, созданная в жанре «городских картин», повествующая о том, как на улицы Парижа вторгается революционное сознание и как об этом свидетельствуют не только люди, но и вещи и вообще атмосфера большого города (Spielformen, leider // S, 22–26). Эта зарисовка восходит к совместному пребыванию в Париже и во многом написана в развитие беньяминовской сюрреалистической техники (см.: Czajka A. Poetik und Ästhetik des Augenblicks… S. 87, 98).

См., например, письмо однокласснику Альфреду Кону от 18.07.1935 (Briefe. Bd. 2. S. 669), где Беньямин говорит, что не посылает никому из друзей свою работу (подразумевается труд о пассажах), ибо «она на такой стадии, что уязвима перед всякого рода несправедливостями, в числе которых не последнюю роль играет плагиат. Ты поймешь, что меня несколько напугали “Иероглифы XIX столетия” Блоха». Текст Блоха вошел в «Наследие нашей эпохи» (EZ, 381–387). См. также более раннее письмо Шолему от 03.10.1930, не вошедшее в двухтомник писем, изданный при жизни Блоха, где книга «Следы» характеризуется как «следы вторжения в мир моих мыслей» (Benjamin W. Briefe. Bd. 3. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1997. S. 541f.). Впрочем, то, сколь часто цитировал Блох Беньямина и сколь важным считал возвращение к его наследию (в том числе и в ГДР), равно как и то, насколько специфическим было его восприятие беньяминовских текстов, не дают повода усомниться в добрых намерениях Блоха. Взаимное влияние, несомненно, имело место, но говорить о том, что Блох все «списал» у Беньямина, было бы несправедливо (См.: Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 272f.). «Если история – ничто… она принадлежит тому, кто ее рассказал, если же она – нечто, то принадлежит нам всем» (S, 127) – этим девизом Блох руководствовался и когда писал «Следы», и когда собирал материал для своих философских книг.

Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 256f.

Блох как бы предупреждает возможное неприязненное отношение Беньямина, о котором написал ему перед этим Адорно. Он повторяет, что сразу по выходе «Улицы с односторонним движением» он показал Беньямину свою – тогда весьма критическую – рецензию и, не встретив возражений, опубликовал ее.

Письма Блоха опубликованы (Briefe. Bd. 2. S. 649–668), письма Беньямина Блох потерял во время переездов, остались лишь черновики одного из писем, из которого тоже следует, что Беньямин стремился сохранить дружеские отношения с Блохом (Walter Benjamin 1892–1940: Kat. der Ausst. Marbach, 1990. (Marbacher Magazin. Bd. 55). S. 96–97).

Über Walter Benjamin. S. 17. Об одном из этих разговоров осталось, например, свидетельство Беньямина в «Труде о пассажах», где он вспоминает, как рассказывал Блоху о своей работе и говорил, что она подобна расщеплению атома, высвобождающему неслыханные силы истории, взрывающему историю изнутри. Блох же сказал: «На истории проступает клеймо Скотланд-Ярда». Видимо, речь шла о «детективистской» технике Беньямина (Passagenwerk. Nr. 3, 4 // GS V, 1. S. 578). См. также об общих темах Беньямина и Блоха: Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 127f.

Jacobson E. Metaphysics of the Profane… P. 25.

Единственный опубликованный русский перевод (Беньямин В. Озарения. М.: Мартис, 2000. С. 237–238) нельзя признать удовлетворительным.

Отчетливая ссылка на Аристотеля с его понятиями цели (telos) и потенции-возможности (dynamis).

Ср.: «У истории есть конец, но не цель» (GS VI. S. 94).

В этом образе у Беньямина угадываются отзвуки самых разных традиций – от кантовской аналитики возвышенного до гегелевской «хитрости разума». Комментаторы кроме того отсылают к работе Беньямина о Кафке, где Беньямин цитирует Плутарха («Об Исиде и Осирисе», гл. 45) по работе Бахофена «Опыт о надгробной символике древних» (Versuch über Gräbersymbolik der Alten // Bachofen J.J. Urreligion u. antike Symbole. Systematisch angeordnete Auswahl aus seinen Werken: in 3 Bde. Leipzig, 1926. Bd. 1. S. 253): «Чрезвычайно древним является мнение… повсеместно преподаваемое во время мистерий и жертвоприношений, как у варваров, так и у эллинов, согласно которому вселенная не предоставлена воле случая, без ума, разума и управления, но в то же время и не управляется… единым разумом… а что существует два противоборствующих начала и две сталкивающиеся силы, одна из которых придерживается правой руки и ведет напрямую, в то время как вторая поворачивает вспять и отклоняет в сторону; посему жизнь столь разнородна… и подвержена различным перипетиям» (пер. с нем. С. Ромашко). См.: Беньямин В. Франц Кафка. С. 137 и Wunder B. Konstruktion und Rezeption der Theologie Walter Benjamins… S. 107.

Hamacher W Das Theologisch-politische Fragment // Benjamin-Handbuch… S. 178–179. Жерар Роле видит в Беньяминовой рационализации теологии и критике теократии традицию, начатую «Теологополитическим трактатом» Спинозы (Raulet G. Le caractere destructeur. P.: Aubier, 1997. P. 188, 191). Между прочим, роль Спинозы в философском становлении Блоха и Лукача тоже была значительной.

Ср.: GU2, 215f., 260, 339. О влиянии Блоха говорит и сам Беньямин: GS V, 2. S. 1006.

Wohlfahrt I. “Immer radikal, niemals konsequent” // Antike u. Moderne. Zu Walter Benjamins “Passagen”. Würzburg: Könighausen & Neumann, 1986. S. 118. См.: Jacobson E. Metaphysics of the Profane… P. 241. Впрочем, Э. Якобсон, например, показывает, что Блох критиковал не политическую теологию сионизма (сам сионизм как теократическое движение – явление недавнее), а наоборот, желание «успокоиться», смирить мессианский дух и осесть на земле обетованной (Ibid. P. 29). Блох видел в этом банализацию, забвение всемирно-исторической миссии еврейского народа, но отнюдь не попытку связать теологию с политикой. Другое дело, что сама идея неотмирности мессии, критика банализации мессианского пророчества намекает на некоторые реальные черты иудейской апокалиптики, в которой мессия – царь, учреждающий новое царство и побеждающий врагов Израиля.