Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Впрочем, когда обманываешь себя сам — это еще полбеды. А вот если другой… В жизни Амаяка был «незабываемый трюк» с галстуком. И показывал его Александр Ширвиндт. Подошел прямо перед выступлением к фокуснику и — отрезал ему полгалстука… А потом сказал: «Знаешь, старик, у одного иллюзиониста я видел потрясающий трюк. Сначала он делал так же — и показал на отрезанный галстук. — Эта часть фокуса мне понятна. Но вот как две половинки срослись прямо на глазах удивленной публики — никак не могу догадаться. Может, ты объяснишь?» И в ту же секунду конферансье объявил выход Амаяка. Что ему было делать? Вышел к публике, пересказал эту историю и пригласил Ширвиндта на поклон. А потом долго смеялся.

Непредсказуемый он человек. Только что улыбался и вдруг загрустил. И начал философствовать. О чем? О женщинах, конечно. К ним Амаяк относится очень серьезно. Но на вопрос о взаимоотношениях с ними все равно отвечает анекдотом. И снова два армянина. Один спрашивает другого: «Ты, говорят, недавно женился. Ну как жена, нравится?» «Это дело вкуса, — отвечает второй, — мне, например, нет».

Может, потому Амаяк и холостой. Пока. Но в глубине души считает, что женщина — это счастье, которое, как награду, надо заслужить. Она придет только в том случае, если ты будешь ее достоин.

Он очень любит ухаживать. Еще будучи студентом, лазал к даме сердца по водосточной трубе, дарил розы, купленные на остатки стипендии, а одну свою знакомую даже украл из-под замка — прямо с пятого этажа. Так ее родители закрыли, а сами на дачу уехали. Амаяк подговорил пожарников, чтобы подогнали к дому машину с выдвижной лестницей, и сам полез за девушкой. Забрал ее и отвез к другу на вечеринку.

Конечно, он и сегодня мог бы решиться на что-то романтическое: мальчишеский задор не угас. Но мешает популярность. Заговоришь с какой-нибудь красавицей на улице, но, как только снимешь черные очки, сразу узнает. И уже придумывать ничего не надо — известность срабатывает. А ему это неинтересно. Потому что романтик…

(Светлана Мариничева. Обманывать надо весело. — «Мошенники»)

«Шайка фальсификаторов наводнила подделками Италию и Швейцарию!», «Раскрыта гигантская афера с фальшивыми картинами!», «75 миллионов фальшивых картин циркулируют по Европе!»…

Такими и схожими заголовками в течение ряда лет пестрят газеты многих стран мира, сея панику среди коллекционеров, торговцев картинами и музейных работников.

Фальсификация произведений искусства превратилась в последнее время в тяжкий недуг. Кажется, что уже никто не может быть уверенным: ни турист, покупающий за бесценок «настоящий» египетский скарабей у подножия пирамид в Гизехе, ни коллекционер, случайно нашедший «несомненный» рисунок Коро в одном из многочисленных маленьких антиквариатов Парижа, ни даже специалист-искусствовед, приобретающий для крупнейшего музея удостоверенную множеством экспертиз картину Рембрандта на аукционе всемирно известной лондонской фирмы Сотби. Недаром, начиная со второй половины прошлого века, стало выходить множество книг и пособий для коллекционеров и любителей искусства с предостережениями, советами и рецептами, как уберечься от фальсификаторов. Эта литература принесла, несомненно, большую пользу, ведь авторами книг зачастую были крупные специалисты. Но вместе с тем она внесла большую долю неясности в понятие «фальсификация произведений искусства».

Итак, что такое фальсификация произведений искусства? Давно ли вообще существует это явление? Чем оно вызвано? Всегда ли подделка представляет собой преступный акт?

На заре нового времени личность художника начинает приобретать все большее значение. Если в средние века произведение искусства было созданием безымянного автора, начиная с эпохи Возрождения множатся сведения о художниках, появляются подписи и надписи, восхваляющие мастера. Возникает интерес со стороны потребителей к творцу художественных ценностей, заказчик в договоре ставит условие собственноручного исполнения произведения искусства мастером, а не его помощниками или подмастерьями. Вот тут-то и возникает возможность фальсификации. Но пока что это только возможность, ибо нет еще рынка, где художественное изделие котировалось бы как товар, нет посредника-торговца, который был бы не столько связующим звеном между художником и любителем искусства, как лицом, разъединяющим их, отдаляющим творца от заказчика или покупателя.

Несколько примеров для ясности. Многие выдающиеся мастера прошлого имели большие мастерские, чья продукция шла под именем хозяина. Так, немецкий художник XVI века Лукас Кранах широко пользовался услугами подмастерьев и учеников. Однако на картинах, вышедших из его мастерской, будь то работы самого хозяина или его помощников, красуется герб Лукаса Кранаха — крылатый дракон. И никому не приходит в голову обвинять мастера в присвоении славы его безымянных помощников. Иногда Кранах находил, как мы сейчас говорим, «ходовой сюжет»: портрет прославленного деятеля Реформации Мартина Лютера или обнаженную женщину в виде Венеры, и на него сыпались заказы на повторения. Кранах, человек практичный, не хотел выпускать из рук выгодные заказы; он и его мастерская без устали делали повторения и копии своих же «изобретений», снабжая их, конечно же, «фабричной маркой» — крылатым драконом.

Так мы приходим к важным для нас понятиям. Оригинал — это произведение художника, легшее в основу возможных повторений и копий. Что такое «реплика»? Чаще всего под этим понимают более или менее измененное повторение оригинала. Копия же передает эту композицию во всех частностях. Обычно подразумевается, что реплика или копия делается не творцом оригинала, а другим художником. Является ли копия или реплика подделкой? Отнюдь нет, ибо в их основе нет преступного намерения обмануть заказчика или покупателя.

Множество художников копировали знаменитые произведения искусства, желая лишь проникнуть в секреты мастерства. Ведь в определенные эпохи в мастерских и учебных заведениях это копирование образцов было возведено в основу профессионального обучения. Нередко рядовые художники — хотели они этого или нет, — находясь под влиянием больших мастеров, создавали картины или скульптуры, подражающие прекрасным образцам. Нередко требования моды были столь сильны, что заставляли живописцев писать «в духе», скажем, Воувермана или Греза, т. е. подражая манере этих художников. Но эти копии и подражания не суть подделки, пока… пока кто-нибудь — сам копиист или иное лицо — не попытаются выдать эти произведения за подлинники.