Геноцид и массовые репрессии

Прощаясь на вокзале у поезда «Пекин — Улан-Батор», он сказал:

«Напишите все как было, но не раньше, чем я пересеку китайско-монгольскую границу».

(Г. Елисеев, А. Крушинский, В. Милютенко Кричащие батальоны. М. 1967)

Новое обострение борьбы в руководстве КПК произошло в 1961–1962 гг.

Как бы то ни было, но имелись все основания для того, чтобы 1966–1967 годы стали годами «реванша»: авторов политики «урегулирования» сразу же обвинили в том, что они «буржуазные академические авторитеты», что они «противятся идеям Мао Цзэ-дуна» и хотят «реставрировать в Китае капитализм», — одним словом, что они «ревизионисты».

Сунь Е-фан, директор Института экономики Академии наук КНР, арестованный в конце 1966 г., «в течение длительного времени распространял большое количество нелепостей, заимствованных у современных ревизионистов Советского Союза», — писал в начале ноября 1966 г. журнал «Хунци».

«В течение трех лет стихийных бедствий Сунь Е-фан действовал заодно с внутренними и внешними классовыми врагами, свирепо атаковавшими партию и социализм, и выдвинул насквозь ревизионистскую экономическую программу, тщетно надеясь добиться реставрации капитализма в Китае… Он цинично заявил, что его взгляды «согласуются» со взглядами ревизионистского советского экономиста Либермана».

Роспуск в конце декабря 1966 г. Всекитайской федерации профсоюзов, арест 3 января 1967 г. Во И-бо, руководившего планированием в Китае, обвинение в «экономизме», выдвинутое в начале 1967 г. против тех, кто «увеличивает заработную плату и продажу товаров широкого потребления», кто «применяет засахаренные снаряды, то есть разговорами о благосостоянии обманывает массы», — все это показывает, каков характер разногласий.

Статья «Да здравствует мятежный революционный дух пролетариата!», написана хунвейбинами пекинского университета «Цинхуа» и опубликована в журнале «Хунци» 10 ноября.

Вот что можно было прочитать в этом центральном органе КПК:

«Тысячи и тысячи положений марксизма в конце концов сводятся к одному: «Бунт — дело правое». В этом сама душа идей Мао Цзэ-дуна. Основным и самым драгоценным качеством революционных пролетариев является отвага. Они должны смело думать, говорить и действовать, чтобы преодолеть все преграды и завершить революцию. В этом и заключается основа партийного духа пролетариата. Уклоняться от бунта — значит попросту погрязнуть в ревизионизме.

Вот уже семнадцать лет, как наше образование находится под влиянием ревизионизма. Если мы не восстанем против этого сейчас, то когда же еще?

Кое-кто из тех, кто открыто противился нашему бунту, теперь прикидываются робкими и сдержанными. Они желчно причитают, что мы слишком пристрастны, слишком дерзки, слишком грубы и заходим слишком далеко. Все это сплошная глупость. Если вы против нас, скажите об этом прямо. Зачем бояться?

Но поскольку мы полны решимости бунтовать, то вам ничто не поможет. Мы, конечно же, не боимся запаха порохового дыма. Разглагольствования о «человечности» и «беспристрастии» не дают ровным счетом ничего, и с ними надо покончить.

Вы говорить, что мы пристрастны. Но какой же вид беспристрастности устроил бы вас? Уж не та ли эклектическая беспристрастность, когда две точки зрения сливаются в одну?

Вы полагаете, что мы чрезмерно дерзки. Но как раз такими мы и хотим быть. Председатель Мао говорит: «Тех, кто занимает высокие посты, следует ценить дороже, чем пыль». Мы намерены нанести удар не только по реакционерам нашего университета, но и по реакционерам всего мира. Преобразование мира — вот задача революционера. Как же нам в таком случае не быть дерзкими?

Вы говорите, что мы грубы и жестоки. Но именно такими мы и хотим быть. Как можем мы быть мягкими и покладистыми в отношении ревизионизма или проявлять к нему какую-то особенную умеренность? Проявлять умеренность к врагу — значит быть жестоким к революции.

Вы утверждаете, что мы заходим слишком далеко. Откровенно говоря, ваш совет «не заходить слишком далеко» выражает всего лишь реформистскую концепцию о «мирном переходе». Что ж, мы собьем вас с ног и не дадим подняться».

Далее хунвейбины из университета «Цинхуа» заявляют, что намерены «перевернуть старый мир вверх тормашками, разнести его в щепки, создать хаос, сплошную неразбериху. И чем больше эта неразбериха, тем лучше… Мы хотим довести наш мятеж до конца, вызвать грандиозное восстание пролетариата и сотворить новый, пролетарский мир».

Стало также известно, что «первой обязанностью хунвейбинов является сформирование боевой армии, готовой защищать и охранять председателя Мао» и окончательно устранить «лиц, которые все еще находятся у власти в партии, но идут по капиталистическому пути».

Новый первый секретарь Пекинского комитета КПК Ли Сюэ-фэн, 3 июня сменивший на этом посту Пын Чжэ-ня, в середине октября в свою очередь подвергся резким нападкам, как, впрочем, и весь новый горком, членов которого стали называть «черными бандитами», плетущими коварные интриги» против Мао Цзэ-Дуна и «группы по делам культурной революции Центрального Комитета», руководимой Чэнь Бо-да, членом постоянного комитета Политбюро, и Цзян Цин, супругой Мао Цзэ-дуна.

Ван Куан, заведующий отделом пропаганды Центрально-Южного бюро ЦК (провинции Гуандун, Гуаней, Хубэй, Хуанань и Хэнань) и второй секретарь партийного комитета провинции Гуандун, были отстранены от должности «как ревизионисты, сторонники буржуазной линии и враги идей Мао Цзэ-дуна… сообщники Чжой Яна, противники большого скачка и народных коммун».

Популяризацию цитат из произведений председателя Мао в газетах, плакатах и по радио Ван Куан назвал «прагматической и упрощенной вульгаризацией».

Северо-Западное и Юго-Западное бюро Центрального Комитета, а также секретари партийных комитетов провинций Хубэй, Хунань, Шаньдун, Шэнси, Анхой, Гуйчжоу и так далее примкнули к организациям и руководителям, выступающим против «идей Мао Цзэ-дуна», то есть к «антипартийным элементам».

Появились плакаты с требованием «сжечь живьем» Ван Энь-мао, первого секретаря комитета КПК Синцзян-Уйгурского автономного района, и «разбомбить» этот комитет за подстрекательство масс к дурному обращению с хунвейбинами.

Снова несколько китайских писателей, в частности Ша Тин и Вань Юань-чжэнь, были внесены в «черные списки». Хэ Лун, член Политбюро ЦК КПК, Тань Чжэнь-линь, член Политбюро, секретарь ЦК КПК и заместитель премьера Государственного совета, Во И-бо, кандидат в члены Политбюро, заместитель премьера Государственного совета и председатель Комитета по народному хозяйству, Чэнь Чжэн-жэнь, один из министров машиностроительной промышленности, Чжао Хуа-минь, заместитель министра торговли, — все они подверглись нападкам или были арестованы; Хэ Чан-гун, заместитель министра геологии, был снят с поста за то, что, как говорили, якобы «сообщил советским геологам о недавних открытиях их китайских коллег». Заодно его обвинили в «пацифизме». Хэ — ветеран Великого похода; в двадцать четыре года он командовал полком и в бою лишился ноги. Лю Синь-цюань, заместитель министра иностранных дел, был также снят с работы.