Геноцид и массовые репрессии

В конце октября восемь из шестнадцати заместителей председателя Государственного совета, в том числе Лу Дин-и и Ло Жуй-цин, подверглись нападкам хунвейбинов. Около двадцати министров и заместителей министров и четырнадцать министерств в целом были объявлены противниками «культурной революции».

В кругу руководящей пекинской группы царила атмосфера неустойчивости. С одинаковой быстротой одно за другим следовали выдвижения и смещения. Самой сенсационной оказалась судьба Тао Чжу, которого вдруг, ни с того ни с сего, причислили к «черной банде» и тут же убрали. Сяо Хуа, начальник Главного политического управления армии, считавшийся одним из ближайших людей Линь Бяо, внезапно подвергся нападкам со стороны Чэнь бо-да и Цзян Цин, после чего на его защиту неожиданно встал Чжоу Энь-лай. Тан Пин-чжу, назначенный 13 января 1967 г. главным редактором «Жэньминь жиабо», заведующим отделом пропаганды Центрального Комитета (вместо Тао Чжу) и членом Военного комитета «культурной революции», через четыре дня, как утверждалось в широковещательных плакатах, оказался «ревизионистским буржуазным элементом».

Множились аресты. Начиная с 16 января в Пекине стали появляться плакаты, иллюстрированные фотографиями арестованных руководителей, которые присутствовали на митингах, где против них выдвигались обвинения. Под солидной охраной хунвейбинов и солдат, низко опустив головы, они стояли перед своими обвинителями на коленях. Так во время аграрной реформы обходились с крупными помещиками-феодалами.

На фотографиях, расклеенных в столице, люди узнавали Пын Чжэня, мэра Пекина и члена Политбюро; Линь Фэна, заместителя председателя Всекитайского собрания народных представителей; генерала Ло Жуй-цина, начальника генерального штаба армии; Лу Дин-и, кандидата в члены политбюро, заведующего отделом пропаганды Центрального Комитета, министра культуры; Линь Мо-ханя, заместителя министра; У Лэн-си, главного редактора «Жэньминь жиабо» и генерального директора агентства Синьхуа; Чжоу Яна, заместителя заведующего отделом пропаганды; историка У Ханя и г-жу Фань Цзинь — заместителей мэра Пекина; Лу Пина, ректора Пекинского университета; Ян Шан-куня, кандидата в члены секретариата Центрального Комитета, и т. д. и т. п.

Во второй половине дня 20 января появились плакаты с сообщением о самоубийстве арестованных Во И-бо (кандидат в члены Политбюро и председатель экономической комиссии Государственного совета КНР) и Ло Жуй-цина (секретарь ЦК и начальник Генерального штаба). Согласно тем же сообщениям, генеральный секретарь КПК Дэн Сяо-пин и Ян Сюфэн, председатель Верховного народного суда, пытались покончить с собой. Через несколько дней Дэн Сяо-пин повторил такую попытку и был отправлен в больницу.

В феврале 1967 г. более двух третей членов Центрального Комитета подверглись нападкам и публичным унижениям, их снимали с постов. Вот каким образом меньшинство, которое поддерживало Мао Цзэ-дуна, устранив своих противников, стало большинством.

В1958 г. в Китае началась очередная всенародная кампания. На этот раз ее объектом стали мухи, комары, воробьи и крысы. Каждая китайская семья должна была продемонстрировать свое участие в кампании и собрать большой мешок, доверху этими вредителями. Особенно интенсивными было наступление на воробьев. Его стратегия заключалась в том, чтобы не давать воробьям сесть, держать их все время в воздухе, в полете, пока не упадут в изнеможении. Тогда их убивали. Прекрасно!

Но неожиданно все это обернулось экологической катастрофой. Жители Китая стали наблюдать что-то невероятное: деревья покрылись белой паутиной, вырабатываемой какими-то червями и гусеницами. Вскоре миллионы отвратительных насекомых заполнили все: они забирались людям в волосы, под одежду. Рабочие в заводской столовой, получая обед, находили в своих тарелках плавающих там гусениц и других насекомых. И хотя китайцы не очень-то избалованы, но и у них это вызвало отвращение.

Природа отомстила за варварское обращение с собой. Кампанию против воробьев и насекомых пришлось свернуть.

Зато полным ходом развертывалась другая кампания. Ее объектом стали люди — 500 млн. китайских крестьян, на которых ставился невиданный эксперимент приобщения к неведомым им новым формам существования; На них решили опробовать идею, которая запала в сознание вождя. Это была идея «большого скачка» и «народных коммун». Как началось дело?

Выступая на пленуме ЦК КПК в Лушане (23 июля 1959 г.) уже после провала политики «народных коммун», Мао так объяснял возникновение самой идеи: «Когда я был в Шаньдуне, один корреспондент спросил меня: «Народные коммуны — это хорошо?» Я сказал: «Хорошо», а он сразу же поместил это в газете, в чем также проявилась некоторая мелкобуржуазная горячность. Потом корреспондент должен был уехать».

Дело, конечно, обстояло куда сложнее. Фактическая сторона его выглядела следующим образом. В начале 1958 г. Мао Цзэ-дун отправился в провинцию Хэнань. Во время этого вояжа и появилась первая китайская «коммуна». Она родилась в апреле 1958 г., когда 27 коллективных хозяйств численностью 43,8 тыс. объединились в первую коммуну, которая была названа «Спутник».

Именно так началась кампания по осуществлению социальной утопии Мао Цзэ-дуна.

По инициативе Мао в мае 1958 г. 2-я сессия VIII съезда КПК одобрила так называемый курс «трех красных знамен» («генеральная линия», «большой скачок», «народные коммуны»). Его суть формулировалась так: «упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике большинства районов страны», «несколько лет упорного труда — десять тысяч лет счастья».

В августе 1958 г. по предложению Мао было принято решение Политбюро ЦК КПК о создании «народных коммун», и через 45 дней появилось официальное сообщение, что практически все крестьянство — 121 936 350 семейств, или более 500 млн. человек — вступили в «коммуны».

Какие конкретно цели ставили перед собой китайские руководители?

Обратимся прежде всего к упомянутому решению Политбюро ЦК КПК от 29 августа 1958 г. Оно состоит из шести пунктов, которые содержат попытку теоретического обоснования этого шага. Здесь утверждается, что «народные коммуны» «являются неизбежной тенденцией развития общества». В решении указывалось далее, что создание «народных коммун» будто бы позволит значительно ускорить экономическое развитие страны. Это-де произойдет потому, что удастся высвободить и использовать больше рабочей силы для проведения агротехнических мероприятий в широких масштабах, высвободить и перевести в сферу промышленного производства рабочие руки с фронта сельскохозяйственного производства. В конечном счете создание «коммун» явится «основным курсом руководства строительства, в деле досрочного построения социализма и постепенного перехода к коммунизму».