Геноцид и массовые репрессии

В провинции Хэнань коммуны стали владельцами швейных машин, некогда приобретенных крестьянскими семьями. В районе Баодин (провинции Хэбэй) крестьян обязали сдать в коммуну личные велосипеды.

Тогда крестьян призывали искать и находить свое счастье в «великой семье», то есть в коллективной жизни коммуны, построенной по образцу военных организаций, но отнюдь не в «малой семье», то есть в родном семейном очаге.

В январе 1959 г. печать сообщала о дискуссиях, вызванных подобными представлениями о «семейной жизни». «Жэньминь жиабо» опубликовала 8 января 1959 г. статью «О связи между коллективной жизнью и личной свободой после основания народных коммун».

В ходе дискуссии, состоявшейся в коммуне «Наньван» (провинция Шаньси), «один крестьянин заявил, что народная коммуна принесла с собой коллективную жизнь, но оставила мало места для личной свободы в связи с «военизированной организацией» и так далее. Некоторые люди разделяют это мнение, писала «Жэньминь жиабо».

Тринадцатого января та же газета сообщала о другой дискуссии, происходившей в коммуне «Суньхуа» (тоже в Шаньси):

«Вначале слово взял крестьянин Цзань Се-дун. Он сказал, что сейчас все питаются вместе. Существует ли еще семья? По-моему, моя семья уже не моя семья, а только спальня, потому что каждый день я прихожу домой, только чтобы лечь спать…»

«Жэньминь жиабо» пространно разъяснила, что коллектив, являющийся «великой семьей», разрушал старую семью, где царил феодальный патриархат (это само по себе верно), что после создания народных коммун все стали лучше питаться, лучше одеваться и что через «три года напряженных усилий» и труда, «организованного по военному образцу», народ достигнет известного уровня изобилия и обретет счастье.

Менее чем через год после появления народных коммун поневоле пришлось приступить к исправлению утопической политики «коммунизации». 9 июня 1959 г. газета «Хэбэй жиабо», отвечая одному читателю, писала:

«Велосипеды, которые были источником существования, возвращены их бывшим владельцам. Если эти велосипеды были повреждены или проданы, владельцам выплатили соответствующую компенсацию».

В 1959 г. крестьянам вернули приусадебные участки и предложили вновь выращивать свой домашний скот и птицу. Благодаря этому быстро увеличилось поголовье свиней. В трудные годы (1960–1962) продукция этих приусадебных участков в значительной мере обеспечила снабжение сельских и городских рынков овощами, птицей и мясом (с 1958 г. и до указанного периода эти рынки были закрыты).

Частичное восстановление принципа материальной заинтересованности и оплаты по количеству и качеству выполненных работ стимулировало производительность труда. «Зародыши коммунизма», которые были декретированы в 1958 г., разумеется, исчезли. Но меры, принятые под давлением реальных фактов жизни, сыграли положительную роль, и с 1963 г. стал восстанавливаться объем продукции. Эти меры привели к постепенному восстановлению резко снизившегося жизненного уровня населения городов и деревень.

1 января 1966 г. газеты опубликовали доклад Чжоу Яна 29 ноября 1965 г. на Всекитайском слете молодых непрофессиональных писателей. В докладе Чжоу Ян признал чуть ли не все те обвинения, которые впоследствии привели к осуждению его самого. Он говорил о «попятном течении» в китайской культуре 1961–1962 гг., критиковал принцип изображать «среднего человека» и восхваление «традиции 30-х годов».

«Это наступление буржуазии в области литературы и искусства мы осознали сравнительно поздно и противодействовали ему недостаточно сильно. Как и в случаях с другими движениями борьбы в области литературы и искусства, на этот раз тоже товарищ Мао Цзэ-дун первым забил тревогу… Согласно указаниям ЦК партии и товарища Мао Цзэ-дуна мы разобрались в своих недостатках и ошибках, провели кампанию исправления стиля в литературе и искусстве, осуществили суровую критику разнообразной буржуазной и ревизионистской идеологии в области литературы, искусства и науки…» Далее Чжоу Ян обрушился на интеллигенцию, «получившую буржуазное воспитание».

Обращаясь к молодым непрофессиональным писателям, Чжоу Ян самоуничижался: «Я по сравнению с вами отсталый элемент. Я хочу учиться у вас. Вы с самого начала возвышены партией и идеями Мао Цзэ-дуна, а старые писатели не совсем такие».

Ближайшее будущее показало, что попытка Чжоу Яна уцелеть самому, сохранить свое положение и аппарат в целом, выдав на расправу творческую интеллигенцию, не удалась.

В докладе Чжоу Ян выдвинул новый принцип творческого решения современной темы: «сочетание трех». Он имел в виду партийное руководство, помощь масс и работу автора. Отметим, что для «идей» Мао Цзэ-дуна в этом перечне не было выделено места. Чжоу Ян унижался, отступал, но не капитулировал полностью.

4 июля того же года в газетах были опубликованы материалы с критикой Чжоу Яна, которому не удалось отвести от себя удар. Первым обвинением ему было «злонамеренное извращение истории» — по воле Чжоу Яна в шестом томе сочинений Лу Синя было помещено благоприятное для Чжоу Яна примечание по поводу дискуссии о лозунге «литературы национальной обороны» тридцатилетней давности. За первой статьей последовала широкая проработанная кампания, которая завершилась арестом Чжоу Яна 2 января 1967 г. по обвинению в участии в заговоре.

В статье от 4 июля указана причина, которая, возможно, была одним из подлинных мотивов критики: «Чжоу Ян действовал самовольно… В политическом смысле Чжоу Ян является главным представителем черной линии». Вероятно, относительная самостоятельность Чжоу Яна, проявившаяся в годы «урегулирования», раздражала Мао Цзэ-дуна и его окружение.

Деятельность Чжоу Яна была очернена полностью. Его активная борьба с «правыми элементами» в 1957 г. была квалифицирована как карьеризм; ему были зачтены выступления против гипертрофии «классовой борьбы», высказывания за «всенародную литературу и искусство». Его прямо обвинили в заимствовании советских идей и методов руководства, в «поощрении абсурдных теорий… «писать правду», изображать «среднего человека», «отказаться от решающего значения темы». Статья утверждала, что Чжоу Ян — «глава черного притона», создал вокруг себя «черную банду своих учеников, ветеранов буржуазной литературы, феодалов, национальных предателей, изменников и реакционных авторитетов». Министерство культуры КНР было официально объявлено «орудием диктатуры буржуазии против пролетариата», а творческие союзы стали называть «ревизионистскими организациями типа венгерского клуба «Петефи».

Зимой 1966-67 гг. центральная пресса перешла к публикации хунвейбиновских материалов об осужденных деятелях китайской культуры. Так стали известны обвинения, предъявленные Тянь Заню, Ся Яню, Оуян Шаню, Ша Тину, Чжао Шу-ли, Хуа Цзюнь-у и др. Осужденные очерняются от начала до конца, о них не говорится ни единого доброго слова. Обвинения тоже стандартны: антипартийная, антисоциалистическая деятельность, буржуазная идеология, ревизионизм. За всем этим стояла единственная реальная причина: сопротивление в той или иной форме насаждению культа личности Мао Цзэ-дуна и его политическому курсу.