Татьяна Ревяко - Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

Еще один момент — уборка камеры. В тюрьме такого порядка, как в армии, — салаги пол драят, а деды балдеют — нет. Убираться в камере должны все по очереди, абсолютно все.

Если все-таки новичок попадает в неправильную камеру, где ему ничего не объяснят, и видит там заключенного, который лежит под нарами или у параши и с которым никто не разговаривает, — то не следует к нему подходить.

В тюрьмах люди проявляют фантастическую изобретательность. Огонь добыть трением или от лампочки, ботинком решетку перепилить, чифир сварить в газете, записку на соседнюю улицу бросить — все это там умеют. Связь между камерами есть в любой тюрьме, но организуется она не везде одним и тем же способом. Самое простое, когда контролер от двери подальше отошел, просто крикнуть через решетку («с решки»): хата такая-то… Правда, в следственном изоляторе межкамерная связь — одно из серьезнейших нарушений режима содержания…

Можно и так: откачать веником или тряпкой воду в унитазе: канализационная труба что телефон. Через нее же при известной сноровке можно и передать все, что угодно: чай, сигареты, записки. Можно взять кружку, приложить ее к трубе отопления и прокричать в нее все, что тебе надо, — в других камерах через ту же кружку услышат и примут к сведению либо дальше передадут. Можно «коня» запустить: делаешь удочку из газетной трубки и нитки, привязываешь к ней записку с адресом и опускаешь за решетку — ниже поймают. Можно перестукиваться. Если заключенный знает азбуку Морзе — вообще никаких проблем.

Новых зэков на зонах встречают так же, как и в тюрьме, в зависимости от зоны. Чем беспредельные зоны отличаются — на них надо за все платить. В том числе и за место в бараке. Не заплатишь — можешь зиму провести на улице. На правильных зонах этого нет. Там вновь прибывшему заключенному, как и в тюрьме, должны показать зону, рассказать о существующих порядках, предостеречь от опасностей. Могут предложить вступить в общак, в семью, в кентовку. Если новичок не захочет вступать — это его дело. Правда, на зоне одному трудно, большинство зэков в семьях живут. Одного загрызут.

Вследственной тюрьме хата — это не только отведенная для зэка клетка с номерком на двери, это люди, семьями ее обживающие. Если камера маленькая, на пять, на семь человек, то, как правило, они и составляют одну семью. В тюремной семье, точно так же, как и в вольной, всякое может случиться — и ссоры, и нелады, но от этого общее между ними не исчезает. Не пользуются уважением у арестантов хаты, где каждый сам по себе. В большой камере, на несколько десятков человек, семей бывает несколько, в семье все поровну. Здесь появляется и общак, что-то вроде фонда взаимопомощи. Трудно с куревом, чаем — создают общаковый (общий) запас чая, махорки, табака, каждый получивший посылку или отоварившийся в ларьке делает сюда свой добровольный взнос. А те, у кого ничего нет, этим общаком пользуются.

Общак — дело святое, и те, кто жадничает, уважением общества не пользуются, не помогут и ему в трудную минуту. Заходит, например, новичок в хату: «Привет, братва». Развязывает мешок не торопясь, достает пару сигарет, может быть, чай, кусок сала, кулек конфет: «Это на общак…» Сразу видно: путевый человек, арестант, бродяга. Другой закатывает в камеру с огромным сидором и начинает, что называется, менжеваться — к кому бы ему повыгоднее пристроиться. Все одно он свой сидор не убережет, в карты проиграет или прокладку ему какую сделают — арестанты в этом отношении народ ушлый…

В зоне общак — общий фонд денег, продуктов, вещей, в который зэки добровольно, кто сколько хочет, делают свои вклады. Считается, что если на зоне есть общак, зона правильная. В общаке могут участвовать все мужики и блатные. Козлы, петухи и прочие — нет. Но у тех свои общаки бывают.

Общак стараются держать в деньгах — так его легче прятать. Выбирают смотрящего за общаком — честного, чистого по этой жизни зэка. Тот сам набирает себе помощников. Им каждый член общака и отдает долю всего, что он получает сверх пайки и казенной одежды, — часть посылки, часть отоварки в ларьке, часть денег, которые они получат за левые заработки или от родственников. Средства общака, в свою очередь, используются как на общие нужды, так и на помощь отдельным людям. Приходит, например, человек этапом, еще не обжился, отовариться не успел, на свидании не был. Вот ему на первое время самое необходимое будет из общака. То же для тех, кого внезапно на этап отправляют, на крытую и т. д. Из средств общака помогают одеждой и деньгами тем, кто освобождается.

В лагере семья — это группа зэков, ведущих общее хозяйство, имеющая общий доход. То есть помимо общелагерного общака у них есть свой небольшой общак. Одна семья состоит из двух или более (до 15–20) человек. Посемейники заботятся друг о друге, в беспредельных зонах защищают своих членов. Хотя защита такая, конечно, нормальным явлением не считается. На правильных зонах арестанта защищает закон. И если он этот закон нарушил, семья заступаться за него не имеет права. Наоборот, посемейники связаны круговой порукой, т. е. коллективной ответственностью за поступки каждого члена своей семьи. Семья и штраф за своего посемейника заплатить должна, чтобы того не опустили или не убили, и наказать его как следует, если он будет признан на разборке преступником.

Есть еще такое слово — кентовка. Во-первых, это синоним слова «семья». Но есть тут и второе значение слова. Если в семью обычно приходят самые разные люди — как правило, только из-за личных симпатий или из соображений выгоды совместной жизни, то кентовка состоит в основном из земляков. Площадь «земли», прежние обитатели которой могут собраться на зоне в одну кентовку, практически не ограничена. Может быть сибирская кентовка в какой-нибудь среднеазиатской зоне. А в зоне, расположенной в городе, может быть кентовка, состоящая только из жителей одной улицы этого города.

Существуют также национальные кентовки. Иногда между ними возникают напряженные отношения — соперничество, недоверие, злорадство. Но каких-то серьезных межнациональных стычек на зонах не бывает. Тюремный закон, как и его прародитель воровской закон, национальностей не признает. Для воровского закона национальный вопрос — вопрос, недостойный внимания нормального человека.

Голодовка на зоне является самым крайним средством сопротивления. Если все кругом начинают объявлять голодовки, они тем самым лишают последней защиты того человека, который действительно находится в очень тяжелом положении…

Перед тем, как объявить голодовку, заключенными используются все другие средства отстаивания своих прав. Например, пишутся заявления (одним или группой заключенных). В крайнем случае объявляется забастовка. Самое худшее, чем может кончиться забастовка, это — бунт. Бунт обычно подавляется очень жестоко — все равно, настоящий это бунт или спровоцированный. Тут обе стороны средств не выбирают, так что убить могут запросто.