Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Это правило справедливо не только для живописи, но и для рассказывания историй.

Вот одно из определений слова «фон», приведенное в словаре Вебстера: «Человек или предмет, контрастирующий с качествами другого и тем самым подчеркивающий и усиливающий их: землистый вкус жареных овощей – идеальный фон для терпкости мягкого козьего сыра ».

Билли Пилигрим – бледный, отупевший, едва таскающий ноги. Роланд Вири – агрессивный, громкий, мерзкий.

Их контраст хорошо высвечивает характеры обоих.

В первых четырех главах «Матери Тьмы» охранники, работающие в израильской тюрьме, заступают на вахту один за другим. Все они пережили Холокост, каждый по-разному реагирует на эту катастрофу, и это раскрывает перед читателем их индивидуальность, подчеркивает ее. В совокупности их мнения рисуют картину ужасных травм, нанесенных нацистами, и невозможности избежать последствий этих травм, физических и моральных, вне зависимости от того, какую позицию кто занимает. Применив «наложение» этих персонажей, Воннегут сумел и дать общий взгляд на проблему, и четко очертить каждую фигуру.

В «Пилотируемых снарядах», рассказе, опубликованном во времена «космической гонки» между США и СССР в период холодной войны, переписываются двое мужчин. Оба – отцы погибших астронавтов. Но один из них – русский, а другой – американец [451] Здесь и далее рассказ «Пилотируемые снаряды» цитируется в переводе Е. Романовой. .

В «Адаме» [452] Здесь и далее «Адам» цитируется в переводе С. Лобанова. (на мой взгляд, самом нежном и трогательном из воннегутовских рассказов) двое отцов сидят в приемном покое чикагского родильного дома. Один, «гориллоподобный мистер Суза», жалуется:

– Девчонка! Уже седьмая! Теперь у меня семь дочек. Полный дом баб. Я бы легко отдубасил и десятерых здоровяков вроде себя самого, но вот родятся у меня только девки. ‹…› Конечно, если наследник нужен какому-нибудь сукину сыну вроде тебя, Нетман, то бац! – и мальчишка готов.

«Нетманом» он называет Кнехтмана – тощего, слегка сутулого человека, некогда сидевшего в лагере для перемещенных лиц. Все родственники Кнехтмана (немецкие евреи) умерли – как намекает автор, в лагерях. Спустя некоторое время Кнехтман отвечает Сузе:

– Мальчик, девочка… какая разница? Главное – выжил [453] Kurt Vonnegut, “Adam,” in Monkey House . .

Книги Воннегута изобилуют персонажами, несущими в себе какую-то тайну. И персонажами, которые то и дело лгут.

Вообще контрасты между тем, что персонаж прячет, тем, что он раскрывает, и истиной обогащают характеристику героев. Кроме того, это великолепный инструмент для повышения напряжения и возбуждения читательского любопытства.

Уэйт путешествовал один. Это был преждевременно облысевший пухлый коротышка с лицом цвета непропеченного пирога из дешевого кафетерия и в очках – так что на вид, будь ему в том выгода, он вполне мог выдавать себя за пятидесятилетнего. Главным его стремлением было выглядеть безобидным и робким [454] Vonnegut, Galápagos , book 1, chap. 2. .

Мы невольно задумываемся: к чему приведет затеянный Уэйтом обман? Поймают ли его на лжи?

Персонаж может врать самому себе, не ставя себе цель обманывать других, что-то скрывать от себя – частично или полностью.

Писатель Уильям Харрисон, мой первый преподаватель писательского мастерства, как-то высказал умозаключение, которое я запомнила навсегда: «Персонаж часто хочет и боится одного и того же».

Конфликт в душе персонажа делает его более сложным, интересным – и правдоподобным.

Герберт Фостер – трудолюбивый дуралей из воннегутовского рассказа «Портфель Фостера» [455] Здесь и далее «Портфель Фостера» цитируется в переводе Е. Романовой. : он продолжает упорно вкалывать, хотя его инвестиции приносят ему уйму денег. Повествователь, работающий в инвестиционном фонде, никак не может понять, отчего же этот вечно сутулый Фостер терпит такое нудное существование и прикидывается бедняком: «Человек зарабатывает семьдесят пять долларов в день на одних акциях, а сам горбатится по вечерам в выходные, чтобы свести концы с концами!» Как выясняется, Фостер ведет себя так, чтобы потихоньку проявлять неожиданную для рассказчика сторону своей личности, доставшуюся ему от беспутного отца-джазмена, который «больше всего на свете… любил низкопробную музыку и кабаки» [456] Фостер работает бухгалтером в бакалейной лавке, но у него есть и вторая работа – вечером в пятницу, субботу и воскресенье он играет джаз в ресторане. [457] Vonnegut, “The Foster Portfolio,” in Monkey House . .

Говард Кэмпбелл, повествователь в «Матери Тьме», – двойной агент, во время Второй мировой работающий и на Германию, и на США. Вот уж где есть развернуться автору! Такой сложный персонаж! Такой конфликт! Секретов и обманов – выше крыши! Где «я»? Где истина? Контраст на контрасте.

Нам рассказывают эту историю, когда Кэмпбелл сидит после войны в израильской тюрьме. Если бы она разворачивалась в то самое время, когда он был двойным агентом, автору волей-неволей пришлось бы опираться на фабулу. Но она рассказывается задним числом, причем в тюрьме, поэтому сосредоточена именно на персонаже как таковом. Ему приходится объясняться, признавать свое двуличие, последствия своих действий.

На другом конце спектра – создание «наивного» главного героя, который понятия не имеет об окружающей обстановке или о проблеме, которую надо решить. Такой герой может послужить замечательно естественным инструментом для того, чтобы вовлечь читателя в вашу историю. Именно это постоянно проделывают авторы тех детективов, где главный герой – сыщик. Воннегут часто применяет этот прием. В том же «Портфеле Фостера» как раз такой «наивный» повествователь расследует загадку капитала Фостера и его трудовых обыкновений. В романе «Колыбель для кошки», как во всяком повествовании, где в центре – «чужак в чужом краю», протагонист странствует, выясняя всевозможные «кто-что-когда-где» культуры, мест, людей – и без видимых усилий вовлекает и читателя в это путешествие, полное открытий.

Степень удачи или неудачи, постигающей героев, выражается рассказчиком в завязке – или через реакцию персонажей. Если в истории случается что-то, что кажется дурным или хорошим, и это не производит впечатления ни на рассказчика, ни на персонажей , – значит, на самом деле ничего особенного не произошло [458] Vonnegut, “Fluctuations”. .

В романе «Малый не промах» есть момент, когда двенадцатилетнего повествователя только что арестовали за убийство беременной женщины, а его отца избили полицейские.