Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Плохие мальчики становятся доносчиками. Хорошие не становятся ими вне зависимости от времени или от причин [424] Vonnegut, Player Piano , chap. 31. .

В кульминационный момент повествования Пол отвечает на вопрос своего шефа Кронера – «кто же на самом деле стоит во главе всей этой дурацкой затеи, этого Общества Заколдованных Рубашек».

Слова К. В.:

Но я, как видите, уже погрузился в объяснения, а это нарушает мои собственные принципы, с которых я начинаю свои лекции по писательскому мастерству: «Вы можете рассказать лишь, что случилось. Вы вылетите с этих занятий, если вообразите, что можете рассказать мне, почему это случилось. Вы не знаете этого. Вы не можете этого знать» [425] Vonnegut , Palm Sunday , chap. 10. .

«Показывайте, а не рассказывайте» – наставление, которое часто звучит на курсах писательского мастерства и просто из уст писателей. Это важное предостережение. Художественная проза стремится заставить читателя переживать события, описываемые в тексте, она старается имитировать реальность, а ведь в реальности никакой доброжелательный гид не расшифровывает для вас смысл происходящего. Объяснения лишь разрушают царство вымысла. В переводе с языка творческих семинаров «показывайте, а не рассказывайте» зачастую означает рекомендацию обрисовать ситуацию при помощи сцены с диалогом и действием, а не рассказывать предысторию, излагать наблюдения персонажа и т. п. С такими сценами тоже не стоит перебарщивать. История строится с помощью всех писательских методов – рассказывания, краткого изложения, сцен с действием и диалогом. Но главный смысл сюжета как раз в том, что его можно «показать». Читатель переживает происходящее в тексте, а то, что происходит , воздействует по-настоящему.

«Что касается рассказов, – вспоминает та же Ронни Сэндрофф, в свое время учившаяся у Воннегута, – то Курт, похоже, больше всего хотел от них одного – чтобы они его удивляли. Однажды он предложил нам такое упражнение: сделать паузу перед тем, как мы перелистнем страницу, и попробовать угадать, как закончится предложение. “Вы почти всегда угадаете верно”, – заметил он».

Он предостерегал от занудства. Он побуждал нас к свежести и оригинальности [426] На одном из заданий, которое я сделала в рамках курса «Формы художественной прозы», он написал: «Эта вещь полна жизни, Сьюзен, а я больше ничего ни от кого и не требую. (Уж поверьте, большинство работ, которые я получаю, не отличаются этим качеством!)» Внизу он нацарапал здоровенную оценку «А» и радушно поприветствовал меня, когда мы увиделись в следующий раз. Впрочем, этот мой текст вовсе не был таким уж блестящим. Я просто ответила – художественной прозой – на задание: сравнить преимущества рассказа и романа как прозаической формы. Повествование ведется от лица женщины (довольно картонного персонажа), а сюжет такой: два противоположных мнения разделяют город на два непримиримых лагеря, в результате чего вспыхивает гражданская война. Думаю, большинство работ, которые подали выполнявшие это задание, представляли собой глубокомысленные эссе. Тот факт, что «живость» оказалась существеннее эрудиции для моего преподавателя (которому следовало за короткое время поставить оценку восьмидесяти студенческим работам), произвел на меня большое впечатление: я поняла, как важно стараться, чтобы читатель не уснул над твоим текстом. .

В «Колыбели для кошки» главы построены как своего рода анекдоты. А в анекдоте всё зависит от элемента неожиданности. Неожиданные концовки глав не меньше, чем загадки сюжета, заставляют читателя продолжать чтение.

В этом секрет хорошего рассказчика – ври, но придерживайся правил арифметики [427] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 8. .

– Не верится, что это в самом деле случилось, – возразил Хоуп.

– Неважно, случилось там или не случилось, – заметил Генерал. – Лишь бы в этом была логика [428] Vonnegut, What We Pretend , chap. 7. .

Отличный пример следования таким «правилам арифметики» – использование Воннегутом вымышленного материала под названием «лед-девять» в «Колыбели для кошки». Исследуйте этот пример. Выясните, когда автор считает нужным впервые заронить в сознание читателя эту идею. Как он дразнит нас всё более удивительной и неожиданной информацией. И какое решающее воздействие эта штука оказывает на положение всех действующих лиц, какую роль она играет в кульминации романа. Такой же анализ можно провести для запретного ритуала «боко-мару». И для любой другой фантастической выдумки – выбирайте сами.

В «Рецидивисте» К. В. использует реальную историю Сакко и Ванцетти точно так же, как обычно строят вымышленный сюжет. Он распределяет детали истории по всему повествованию, чтобы как следует заманить читателя и постоянно развлекать его – и самим романом, и (что еще важнее) историей Сакко и Ванцетти, которой он так страстно хочет поделиться.

Иногда такие истории из реальной жизни соответствуют всем рекомендациям К. В. насчет «обеспечения читателя постоянным развлечением», которые предложены в этой главе.

Но и тогда при пересказе подобной истории следует «придерживаться правил арифметики», чтобы ваш текст имел четкую форму.

Что касается рассказа Д. Г. Лоуренса «Пожалуйста, предъявите билеты», то я с большой неохотой приступаю к изображению его схемы [пишет Воннегут в своей дипломной работе], поскольку это отнюдь не простая история. Она полна устрашающих психологических эффектов, по сравнению с которыми собственно сюжет – ничто. Но все-таки давайте поглядим, как она выглядит, если ее распять на кресте [429] Vonnegut, “Fluctuations”. .

Ах, как смешно. Ну да, сюжет – ничто, так он утверждает. Но давайте все-таки посмотрим, как работает сюжет, с помощью диаграммы в стиле К. В. – «распнем рассказ на кресте».

Похожим образом он сформулировал одно из заданий, которые давал нам в Айове (см. второе задание, приведенное в главе 14 как иллюстрация).

Курт был человек практичный, веселый, ироничный – и при этом серьезный и вдумчивый.

Рассмотрим следующий фрагмент из «Колыбели для кошки»:

На открывшейся странице была цитата из Книг Боконона. Слова бросились в глаза, запали в душу и оказались мне очень по душе. Это была парафраза евангельских слов: «Воздай Кесарю кесарево».

По Боконону, эти слова читались так:

«Не обращай внимания на Кесаря. Кесарь не имеет ни малейшего понятия о том, что на самом деле происходит вокруг» [430] Vonnegut, Cat’s Cradle, chap. 46. .

Можно было бы в каком-то смысле уподобить сюжет «Кесарю». Сюжет может иметь мало отношения к тому, что происходит в тексте на самом деле , но это один из важнейших инструментов, управляющих текстом, это необходимая вещь. Он заставляет читателя читать дальше. Кроме того, он может играть гораздо более существенную роль. В конце концов, в тексте происходит… то, что происходит . И это важно.