Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Рассказы про полицейских или ковбоев заканчиваются перестрелками, потому что перестрелка – самый надежный механизм для развязки сюжета в этом жанре. Смерть – незаменимый повод, чтобы произнести самое неестественное слово «конец» [431] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 5. .

Новички тоже вовсю пользуются этим приемом. В моей студенческой мастерской художественной прозы для начинающих, которую я вела в колледже Хантера, множество авторов заканчивали рассказы смертью. Работая редактором, я обнаружила, что финалы требуют больше всего правки (они уступают в этом лишь зачинам). Возможно, дело тут в «неестественности слова “конец”», а возможно, выход из текста – вещь очень тонкая, ведь она способна очень мощно повлиять на общее впечатление от произведения. Читая финал, особенно обращаешь внимание на ритм, на сами слова – сильнее, чем когда читаешь все прочие части текста.

Чем ближе подходило мое пятидесятилетие, тем больше я возмущался и недоумевал, видя, какие идиотские решения принимают мои сограждане. А потом мне вдруг стало их жаль: я понял, что это не их вина, что им свойственно вести себя так безобразно да еще с такими безобразными последствиями просто потому, что они изо всех сил старались подражать выдуманным героям всяких книг. Оттого американцы так часто и убивали друг дружку из огнестрельного оружия. Это был самый распространенный литературный прием: убийством кончались многие рассказы и романы [432] Vonnegut, Breakfast , chap. 19. .

Когда профессионально пишешь рассказы, понимаешь, что у этого ремесла есть и ужасная сторона ‹…›: ты должен быть настоящим специалистом по финалам. В реальной жизни ведь никогда ничего не кончается. «Миллисент наконец понимает…» Никто никогда ничего не понимает [433] Mel Gussow, “Vonnegut Is Having Fun Doing a Play [Воннегут с удовольствием занимается пьесой],” in Conversations , 24. .

Как мне кажется, самым подходящим концом любого рассказа о людях, если принять во внимание, что теперь жизнь есть полимер, в который туго запелената наша Земля, было бы то самое сокращение трех слов, которое я сейчас изображу крупно, – мне оно очень нравится:

ETC. [434] И так далее (лат.) В «Завтраке для чемпионов» это сокращение представлено в виде нарисованных букв.

Именно для того, чтобы подтвердить непрерывность этого полимера, я так часто начинаю фразу с «И» или с «И вот» и столько абзацев кончаю словами «и так далее».

И так далее [435] Vonnegut, Breakfast , chap. 20. .

«Главный герой» в скелетообразной истории про Воннегута и его дипломную работу – это, собственно, не Курт Воннегут как таковой. Протагонист тут – Воннегут-и-его-дипломные-работы-о-схемах-сюжета.

И это представляется очень уместным, ибо Воннегут, как мы уже говорили, столь же страстно относился к тем идеям, которые передают его персонажи, сколь и к самим этим персонажам. Во «Времетрясении» его вымышленное альтер эго объясняет:

«Если бы я тратил время на создание персонажей, – сказал Траут, – я бы никогда не собрался привлечь внимание читающей публики к действительно важным вещам, как то: непреодолимые силы природы, антигуманные изобретения, вздорные идеалы, а также политика и экономика, из-за которых героям и героиням становится тухло и дохло».

Траут мог бы сказать – и то же самое можно сказать обо мне, – что он создавал карикатуры, а не персонажей. Кстати, в его неприязни к так называемой массовой литературе не было ничего оригинального. Это обычное явление среди писателей-фантастов [436] Vonnegut, Timequake , chap. 18. .

В «Завтраке для чемпионов» повествователь говорит:

Мы с Килгором Траутом одного мнения насчет реалистических романов, где выискивают подробности, словно ищутся в голове. В романе Траута под названием «Хранилище памяти Пангалактики» герой летит на космолете длиной в двести и диаметром в шестьдесят две мили. В дороге он взял реалистический роман из районной космолетной библиотеки, прочел страниц шестьдесят и вернул обратно.

Библиотекарша спросила его, почему ему не понравился этот роман, и он ответил: «Да я про людей уже и так всё знаю» [437] Vonnegut, Breakfast , chap. 24. .

Воннегут отмечает, что Ральф Эллисон в своем «Человеке-невидимке» не снабдил персонажей никакими любовными увлечениями – как и Селин в «Путешествии на край ночи». Сам он тоже этого не делает, по сходным причинам (как признаётся одному интервьюеру):

Я стараюсь не допускать страстную любовь в свои книги потому, что, как только всплывает эта тема, становится невозможно говорить о чем-то другом. Читатели и слышать не хотят ни о чем. Они с ума сходят по любви. Если влюбленные воссоединяются – всё! Рассказу конец, даже если в следующую минуту начнется третья мировая или небо почернеет от летающих тарелок [438] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 5. .

В «Механическом пианино» приводится замечательный, уморительно-смешной пример «реалистичного» супружеского диалога и споров, в которые часто втягиваются муж с женой. Я бы с радостью воспроизвела его целиком, потому что иначе я бы (если воспользоваться уже упоминавшейся воннегутовской метафорой) показала вам лишь фрагмент вазы. Но это слишком длинный отрывок, лучше сами его прочтите – в главе 18.

Несмотря на все свои громкие заявления, Воннегут обладал великолепными способностями придумывать персонажей, анализировать их и эффективно использовать в своих историях. У него многому можно научиться по части протаскивания персонажей в текст: для этого достаточно пристальнее вглядеться в его героев.

Да, может, Воннегут и обладает меньшей квалификацией в сфере создания полноценных и полнокровных персонажей, чем искусные реалисты. Он вообще меньше распространялся о создании героев, чем о сюжете и зачинах. Но кое-какие намеки все же давал:

Читатель не в состоянии одинаково переживать сразу за дюжину персонажей. Он начинает путаться в них, а потом – скучать: он уже толком не может уследить за тем, кто есть кто. Поэтому мы отдаем все важные действия и монологи горстке персонажей. Мы создаем звезд. По сути, мы говорим аудитории: следите лишь за звездами, узнайте о них хотя бы что-нибудь, и тогда вы ничего не упустите [439] Kurt Vonnegut, “Acceptance Speech” (speech, Eugene V. Debs Award ceremony, Terre Haute, IN, November 7, 1981), Kurt Vonnegut Papers, Lilly Library, Indiana University, Bloomington, IN. .

Тут пора привести правило № 2 воннегутовского «краткого начального курса писательского мастерства»:

Дайте читателю как минимум одного героя, за которого можно «болеть» [440] Vonnegut, introduction to Bagombo . .

Вот пример из «Сирен Титана»:

– Индианаполис, в Индиане, – сказал Констант, – был первым американским городом, где белого повесили за то, что он убил индейца. Если там живут люди, которые способны повесить белого за убийство индейца, – сказал Констант, – этот город мне подходит [441] Vonnegut, Sirens , epilogue. .