Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Спустя несколько лет Курт заметил, обращаясь к той же Гейл Годвин:

Разумеется, мне попадались студенты, которые отказывались прислушиваться к моим советам. Помните Ронни? Как-то раз она принесла рассказ, где первая фраза была такая: «Слушайте, вы, тупорылые ублюдки». Я сказал: «Слушайте, Ронни, так не годится, так не делают». Но она все равно настояла на своем [407] Godwin, “Waltzing,” 48. .

На самом-то деле Ронни начала как раз с фразы «Кто это капает кровью на горячие крестовые булочки?». Но, возможно, Воннегут подменил эту фразу (сознательно или ненамеренно), поскольку именно потому и не следует начинать рассказ вопросом: это как раз и вынуждает читателя ощущать себя тупорылым ублюдком, не понимающим, кто спрашивает, кого, о чем, где.

Что заставляет читателя продолжать чтение?

Говард Кэмпбелл, повествователь в «Матери Тьме», дает нам кое-какие намеки на ответ:

Я оцепенел.

Я оцепенел не от чувства вины. ‹…›

Я оцепенел не от страшного чувства потери. ‹…›

Я оцепенел не от ненависти к смерти. ‹…›

Я оцепенел не от разрывающего сердце возмущения несправедливостью. ‹…›

Я оцепенел не от того, что я так не любим. ‹…›

Я оцепенел не от того, что Господь так жесток ко мне. ‹…›

Я оцепенел от того, что у меня не было никакой причины двигаться ни в каком направлении. То, что заставляло меня идти сквозь все эти мертвые бессмысленные годы, было любопытство [курсив мой. – С. М.] [408] Vonnegut, Mother Night, chap. 40. .

Оно-то и вынуждает читателя продолжать чтение.

Сюжет (и понятие сюжета как таковое, и структура всякой фабулы) всегда ориентирован на читательское любопытство.

Воннегутовское правило № 3 из «краткого начального курса писательского мастерства», изложенного в предисловии к «Табакерке из Багомбо», гласит:

Каждый персонаж вашей истории должен к чему-то стремиться или чего-то хотеть, пусть даже всего лишь стакан воды [409] Vonnegut, introduction to Bagombo . .

Хотение чего-либо (чего угодно) возбуждает любопытство. И создает драматическое напряжение. Читателю интересно: получит ли персонаж желаемое?

На занятиях Курт объяснял нам, что даже небольшая проблемка, упоминаемая в тексте, способна заставить читать дальше. Одна монахиня, занимавшаяся вместе с нами, написала рассказ, героиня которого, тоже монахиня, весь день никак не может избавиться от зубной нити, застрявшей в зубах. Сможет ли она в конце концов извлечь ее? Курта привела в восторг эта история. Потом он много раз приводил в пример эту деталь, рассуждая о драматическом напряжении в прозе. Думаю, его поразило, что сам он испытал такое любопытство насчет застрявшей зубной нити и что это любопытство заставило его прочесть рассказ до самого конца.

Любой, кто читал этот рассказ, волей-неволей начинал ковырять в зубах. ‹…› Выкидывая сюжет из произведения, выкидываешь желания персонажа, выкидываешь самого читателя, а это последнее дело [410] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 5. .

При этом в рассказе могут происходить и более сложные вещи, жизненно важные вещи: допустим, монахиня борется с онкологическим заболеванием или хочет победить какую-то пагубную привычку. Но упомянутая нами основа («Добьется ли она того, чего хочет?») – строительные леса, с помощью которых могут возводиться все эти сложные конструкции.

Воннегут говорит:

Я вам гарантирую, что ни одна современная сюжетная схема, даже бессюжетность, не даст читателю подлинного удовлетворения, если только туда не протащить старомодные сюжеты. Я не считаю сюжетные линии точным отражением действительности, но они заставляют читателя продолжать чтение.

К. В. приводит некоторые примеры этих «старомодных сюжетов»:

‹…› Человек попадает в передрягу и выбирается из нее или теряет что-то и находит; с ним поступают несправедливо, и он мстит; Золушка; человек оступается и летит под откос, вниз, вниз, вниз; люди влюбляются, но им мешают другие; честный человек несправедливо обвинен; негодяй выдает себя за святошу; герой смело встречает вызов и побеждает – или проигрывает; человек лжет, крадет, блудит, убивает [411] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 5. .

Сердцевина структуры всякой истории – один-единственный стержневой конфликт.

Нет конфликта – нет сюжета.

Мотивы поступков персонажей и конфликт – моторы, которые запускают историю, позволяют ей развиваться, придают ей определенную форму.

Свой первый курс писательского мастерства я проходила в Арканзасском университете. Писатель Уильям Харрисон, преподававший у нас, нарисовал на доске классическую сюжетную схему для рассказа. Она состояла из двух линий, похожих на стороны треугольника. Более длинная линия (А) зигзагами шла к вершине. Более короткая (В) представляла собой просто перпендикуляр. Подобные рисунки теперь часто можно встретить в учебниках для начинающих авторов.

Выражаясь по-научному, сюжет состоит из экспозиции/завязки, этапа нарастания напряжения (или каких-то осложнений) [412] т. е. развития действия. , кульминации и развязки.

В экспозиции зарождается конфликт. Ставки растут по мере того, как герои сталкиваются со сложностями и препятствиями. Поворотный момент (кульминация) наступает, когда конфликт достигает решающей стадии: выясняется какая-то важнейшая информация, случается прозрение, принимается решение и/или совершается какое-то действие, которое разрешает или завершает основной конфликт. Развязка – стадия, которая наступает непосредственно перед тем, как опустится занавес.

Классический рассказ строится как доказательство геометрической теоремы. Можно сравнить его и с чиханием: «А-а… а-а-а… апчхи!» (с некоторыми остаточными брызгами в финале). А можно – с оргазмом.

Повороты и изгибы сюжета занимают основное пространство истории:

А еще можно читателя усыпить, не позволяя действующим лицам взаимодействовать и конфликтовать друг с другом. ‹…› Писатель обязан создавать конфликты между действующими лицами, чтобы они говорили что-то непредсказуемое и интересное, учили и развлекали нас всех. Если писатель не может или не хочет этого делать, ему стоит сменить профессию [413] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 5. .

Правило № 6 из «краткого начального курса писательского мастерства» таково:

Не бойтесь проявить себя садистом. Какими бы невинными и славными ни были ваши главные герои, пусть с ними случаются всякие ужасы – чтобы читатель увидел, чего они [герои] стоят [414] Vonnegut, introduction to Bagombo . .

И вы должны заманить его в текст – чтобы он не отрывался от вашей книги.

«Любопытство кошку сгубило, – говаривала моя мать. И, немного помолчав, добавляла: – А удовлетворение любопытства – воскресило».