Доротея Бранд - Как стать писателем. Классическое руководство

Наконец, вернитесь к написанному вами и взгляните на свой текст свежим взглядом. Читайте его так, будто завтра ваша книга пойдет в печать. Какие изменения вы внесли бы, чтобы получить эффектный, разнообразный, выразительный текст?

Гениальный художник на всю жизнь сохраняет ту остроту и яркость восприятия, с которой любознательный ребенок открывает для себя мир. Многим из нас удается пронести это чувство новизны через юные годы; увы, редкие счастливцы и счастливицы могут похвастать тем, что сохранили его в зрелом возрасте. Даже и в юности мы замечаем мир лишь время от времени, а случаи, когда взрослый человек остро, буквально всеми органами чувств, ощущает окружающую действительность, с годами становятся реже и реже. Мы с головой уходим в личные заботы и слепо бредем по жизни, поглощенные малозначительными материями. Неврастеники подчас одержимы проблемами, которые залегают так глубоко в подсознании, что они и сами едва ли могут объяснить, отчего им так тревожно; верный признак болезни — неспособность к плодотворному взаимодействию с реальностью. Но и самые здоровые из нас позволяют себе отгородиться от мира стеной привычки; чтобы прорваться сквозь пелену обыденности, нужно поистине ошеломительное событие — катастрофа, происходящая у нас на глазах; триумфальное шествие, вдруг преграждающее нам путь. Словом, для пробуждения требуется нечто из ряда вон выходящее.

Любой из нас, подумав, назовет писателя, который раз за разом рассказывает, кажется, одну и ту же историю. У персонажей могут быть разные имена, они могут представать перед нами в разных (на первый взгляд) обстоятельствах, конец повествования может быть счастливым или трагическим. Тем не менее, открыв новую книгу этого автора, мы неизменно чувствуем, что где-то уже это видели. Как бы ни звалась героиня, можно не сомневаться: у нее на ресницах обязательно растают снежинки, а во время прогулки по лесу ее волосы непременно зацепятся за сучок. Герои Дэвида Герберта Лоуренса в минуту сильного волнения то и дело переходят на ланкаширский диалект. Героини Сторм Джеймсон все, как на подбор, рождаются в семье судовладельцев и делают блестящую карьеру в журналистике. У Кэтлин Норрис едва ли не в каждой книге возникает синяя миска в залитой солнцем кухне — и так далее до бесконечности. Искушение снова и снова переработать материал, с которым у нас связаны сильные эмоции, так велико, что устоять почти невозможно — да, в общем, и не нужно, если переработка хорошо выполнена. Но зачастую складывается впечатление, что одна и та же деталь используется бездумно, механически, и что при небольшом усилии автор мог бы придумать и другие штрихи — столь же яркие и эмоциональные, но куда более свежие. Истина в том, что все мы склонны помнить увиденное в ясном и теплом свете детства и возвращаться к нему всякий раз, когда нужно придать сцене жизнеподобие. Но если вечно использовать одни и те же эпизоды и детали, эффект выйдет противоположным.

При желании вполне можно заставить себя выплыть из тумана повседневности и отказаться бродить по жизни в полузабытьи; но вернуться к созерцанию мира после многих лет созерцания себя не так легко, как кажется. Мало просто решить, что отныне вы будете внимательны и любопытны, хотя каждому писателю следовало бы заучить совет Генри Джеймса и твердить его как мантру: «Постарайтесь быть одним из тех людей, от которых ничто не ускользает» [7]. Чтобы прийти в такое состояние ума и души, ежедневно выделяйте немного времени на неторопливое созерцательное размышление, которое поможет вам вернуть детскую свежесть взгляда. На полчаса в день постарайтесь войти в то состояние, которое было для вас привычным в пять лет — когда вы широко открытыми глазами смотрели на мир. Поначалу вам, наверное, будет стыдно и неловко делать то, что прежде казалось таким же естественным, как дыхание, но вскоре вы обнаружите, что накопили изрядный запас нового материала. Не используйте его сразу: пусть над ним поколдует бессознательное, иначе вы рискуете получить сухой аналитический репортаж. Но постарайтесь увидеть знакомые и привычные вам места глазами чужестранца.

Помните, как остро и ярко воспринимается чужой город или страна при первом знакомстве? Огромные красные автобусы, которые почему-то катятся по «неправильной» стороне дороги, удивляют любого американца, попавшего в Лондон, — но вскоре становятся столь же привычны, как зеленые автобусы Нью-Йорка, и столь же обыденны, как витрина аптеки, мимо которой вы проходите каждый день. Однако и аптечная витрина, и автобус, который везет вас на работу, могут быть загадочными, как пещера Аладдина, если отказаться принимать их как должное. Заходя в автобус или сворачивая на улицу, дайте себе слово, что в следующие пятнадцать минут будете подмечать и обдумывать любую деталь, которая попадется вам на глаза. К примеру, автобус: какого он цвета? (Не просто зеленый или красный, а мятно- или оливково-зеленый, вишневый, бордовый.) Где у него вход? В автобусе есть кондуктор или оплату принимает водитель? А какого цвета его салон — стены, пол, сиденья, рекламные постеры? Как расположены кресла? Кто сидит напротив вас? Как одеты ваши соседи, как они сидят или стоят, что читают? А может, они просто спят? Какие звуки вы слышите, какие запахи до вас доносятся, как ощущается поручень, за который вы держитесь, или меховой воротник, которым вас только что задели? Через несколько секунд можно прекратить интенсивное наблюдение, но будьте готовы вернуться к нему, едва обстановка изменится.

В другой раз сосредоточьтесь на пассажирах в автобусе. Вот эта женщина напротив вас — откуда она едет и куда? Что можно сказать о ней по лицу, позе, одежде? Можете ли вы догадаться, как выглядит ее жилище? [8]

Полезно иногда гулять по незнакомым улицам, ходить на выставки, смотреть фильмы в кинотеатре на другом конце города, чтобы раз-другой в неделю попадать в новую обстановку. Однако в созерцательный режим можно переключиться в любой миг, и комната, в которой вы проводите бо́льшую часть дня, ничуть не хуже, а то и лучше подходит для этого упражнения, чем новая улица. Постарайтесь взглянуть на собственный дом, семью, друзей, классную комнату или рабочий кабинет теми же глазами, какими смотрите по сторонам в дальней поездке. Есть голоса, которые вы слышите так часто, что уже и не сознаёте, насколько необычен их тембр; и, если только природа не наделила вас болезненной чувствительностью к мелочам, вы вряд ли замечаете за лучшим другом любовь к словам-паразитам. А ведь если бы вы написали предложение, ввернув туда эти словечки, ваши общие знакомые немедленно догадались бы, кому вы подражаете.