Коллектив авторов - Полевое руководство для научных журналистов [сборник статей]

Я несколько лет писал о полихлорированных бифенилах в контексте загрязнения на дне реки Гудзон. По моему мнению, которым я поделился с братом не как журналист, а просто как гражданин, который вынужден принимать решения в непонятных условиях, лосося можно было есть и наслаждаться этим (возможно, избегая коричневатой жировой ткани и, к печали любителей суши, кожи).

Но это было мое мнение и мой здравый смысл.

Что же делать журналисту? Первый шаг прост: знай своего врага. Знайте, в чем состоят препятствия для вашей эффективной работы как экологического журналиста, чтобы иметь готовые стратегии и преодолевать их или обходить.

Вот несколько основных черт новостного процесса, которые, с моей точки зрения, препятствуют освещению экологической тематики или искажают его.

Новости — это почти всегда то, что произошло сегодня: началась война, случилось землетрясение. Напротив, большинство крупных экологических тем нынешнего века касаются сложных, обширных и плохо изученных явлений. Недавно Национальный исследовательский совет выяснил, что стоки с парковок, бензоколонок и дорог ежегодно отправляют в прибрежные экосистемы нефтепродуктов на полтора танкера Exxon Valdez. Но попробуйте-ка это сфотографировать или найти способ написать об этом так, чтобы редактор первой полосы понял, что это означает.

Вот как я написал об этом в своем тексте, который научный редактор New York Times хотел поставить на главную страницу, хотя в итоге он вышел на 14-й полосе 24 мая 2002 г.:

Большая часть нефтяного загрязнения прибрежных вод США попадает туда не из танкеров или нефтеплатформ, а с бессчетного количества улиц с пятнами бензина, протекающих газонокосилок и других источников на суше, поэтому его трудно предотвратить, заключила в новом докладе комиссия Национальной академии наук.

Тысячи крохотных разливов нефти, которые ручьи и ливневая канализация несут в море, в совокупности составляют один танкер Exxon Valdez — 10,9 млн галлонов (41 300 кубометров. — Прим. пер. ) нефти — каждые восемь месяцев.

Из всех экологических историй сегодняшнего дня по важности (по крайней мере для ученых) и по незаметности ни одна не превосходит глобального потепления. Многие эксперты утверждают, что это будет решающей экологической проблемой для этого и следующего поколений и что нужно действовать прямо сейчас, чтобы предотвратить огромный рост выбросов парниковых газов, связанных с потеплением. Но вы никогда не увидите в крупной газете заголовка вида «Глобальное потепление наносит свой удар — урожай погиб, побережья затоплены, растения и животные исчезают». Все это может произойти в ближайшие годы, но не станет новостями в привычном понимании.

Научные результаты в экологии по своей природе носят постепенный характер, они спорные и полны статистики с большими погрешностями. Во всех редакциях, которые мне известны, слово «постепенный» означает верную смерть для истории, и тем не менее именно так можно описать большую часть исследований.

На фоне такого несоответствия журналисты и редакторы иногда вынуждены выносить вперед самые сочные — и, скорее всего, наименее вероятные — аспекты какого-либо экологического открытия, особенно днем, когда все в редакции ищут в каждом тексте идеи для первой полосы. Они делают это на свой страх и риск, в том числе и риск вызвать у читателей еще больше скепсиса и сомнений относительно ценности СМИ — особенно, когда через месяц в новостях начинают утверждать противоположное. Следите, как изменится отношение к лососю и пользе или вреду для здоровья: оно обязательно изменится, а затем изменится еще раз.

Нормально ли, что текст живет всего один день? В отделе новостей ответ на этот вопрос в основном утвердительный. Нормально ли это для общества — не уверен.

Иногда сложнее всего отключить инстинкт репортера и настоять на том, что материал не тянет на первую полосу или что на него нужно 300 слов, а не 800. Попробуйте так сделать. Это идет вразрез со всем вашим журналистским нутром, но это возможно — точно так же можно научить себя брать яблоко, когда хочется печенье.

Журналисты давно опираются, как на костыль или знак скорописи, на проверенный временем метод поиска сторонника и противника для любого вопроса — от абортов до ядерного оружия. Для журналиста это быстрый и легкий способ показать свою непредвзятость. Но это еще и легкий способ запутать читателя, когда дело касается сложных экологических проблем, да и просто заставить сомневаться, что СМИ служат какой-то полезной цели.

Когда этим злоупотребляют, это неизбежно приводит к тому, что подчеркиваются полярные мнения по спорному вопросу, а не средние, где, скорее всего, и находится консенсус. Не помню, где услышал это впервые, но удобство и одновременно слабое место этой практики выражается правилом: «На каждого кандидата наук найдется равный и противоположный кандидат наук».

Одно решение, не самое простое, состоит в том, чтобы развивать отношения с учеными в разных областях — токсикологии, климатологии и т. д., — в чьей экспертизе и объективности вы сами не сомневаетесь. Они должны стать вашими постоянными помощниками, скорее, личными гидами, а не источниками для материала.

Другой способ я называю «истиной в маркировке». Убедитесь, что понимаете мотивацию людей, с которыми говорите. Если ученый помимо чисто научной области работает на Маршалловский институт (отраслевой экспертный центр, возражающий против экологического регулирования) или на экоактивистскую организацию Environmental Defense, упомянуть об этом — обязанность журналиста.

В недавнем материале о политике в отношении климата я так описал Пэта Майклза, известного скептика в этой области, который пользуется поддержкой консервативных и отраслевых организаций:

«Климатология сейчас очень политизирована», — сказал доктор Патрик Майклз, климатолог Виргинского университета, который, сотрудничая с Институтом Катона, либертарианской организацией в Вашингтоне, критиковал утверждения, что глобальное потепление представляет значительную угрозу.

Такое мнение может иметь право на существование в истории о политике, но его, пожалуй, лучше избегать там, где дело касается только науки. То же касается и биолога, работающего на Всемирный фонд дикой природы.

Одна из главных сложностей работы с экологической тематикой — поиск подходящего способа добиться иного баланса: между «теплом» эмоциональной составляющей материала и более сдержанным «светом» науки и статистики.

Возьмем, к примеру, кластер рака — район, где наблюдается множество онкологических диагнозов. Журналист, пишущий материал об этом, должен сложить несколько кусочков пазла. Можно эмоционально написать текст, полный страданий матери, потерявшей ребенка из-за лейкемии в районе, где промышленные выбросы когда-то загрязнили источник воды. А можно написать материал с холодной статистикой эпидемиологии, которая в этом конкретном случае, вероятно, не сможет однозначно доказать, что рак вызван именно загрязнением.