Коллектив авторов - Полевое руководство для научных журналистов [сборник статей]

Когда весна все-таки наступила, горы, где на альпийских лугах расцвели дикие цветы, отозвались на нее взрывом цвета. На восточном краю лагеря вдоль тропинки, ведущей к перевалу Кокомо, со скал рушились водопады. В воздухе неожиданно повеяло полынью и зажужжали сухим треском кузнечики. Горные сойки перепархивали с обожженных дочерна коряг на тощие голые кустики полыни, обрамлявшие каменистые вершины, словно оленьи рога. В теплую погоду мужчины могли ловить рыбу и играть на лугу в футбол. Но даже весной дневного света в долине не хватало. Линия горизонта с таким количеством горных пиков вокруг проходила на километр выше казарм. Осины с корой словно блестящая белая замша покрылись листьями и напомнили тем, кто вырос в Новой Англии, о родных березах. Сами горы со склонами, испещренными каменистыми оползнями, выглядели как помесь зубчатых Белых гор в штате Нью-Гэмпшир и округлых Зеленых гор Вермонта. Возвышаясь к востоку от Купер-Хилл, покатые склоны хребта Чикаго выглядели так, как будто с Луны на землю упал кусок Вермонта.

Тексты Энни Диллард выделяются как яркостью описаний, так и чудесами таинств, которые они вызывают в памяти. Наблюдая полное солнечное затмение, вымывшее все краски из холмов в центральной части штата Вашингтон, где она стояла, она пережила трансцендентальный ужас.

Дырочка на месте солнца совсем небольшая. Ее видно по тонкому кольцу света. В тишине мои глаза высохли, артерии опустошились, легкие замерли. Не было никакого мира. Мы были мертвецами этого мира, вращаясь круг за кругом на орбите, застрявшие в земной коре, пока Земля катилась вниз… Значение этого зрелища превосходило всю его фантастичность. Оно разрушило сам смысл.

Новостная заметка о затмении — это экологическая журналистика. Описание мгновения конца света — это текст о природе.

Билл Маккиббен в книге «Конец природы» (The End of Nature, 1989) пишет, что наша зависимость от ископаемого топлива настолько навредила атмосфере Земли, что люди стали не просто биологическими созданиями. Мы стали силой природы, как солнце или сила притяжения, и Маккиббен не уверен, что мы будем мудро распоряжаться такой мощью. Барри Лопес в «Арктических мечтах» (Arctic Dreams) говорит, что инуиты называют европейцев «люди, которые меняют природу». Описание последних исследований о глобальном потеплении — это экологическая журналистика. Размышления о нашей способности управлять силами, которыми когда-то владели античные боги, — это описание природы.

Питер Маттиссен в своей первой нехудожественной работе представил момент, когда два рыбака разбили последнее в мире яйцо бескрылой гагарки. Еще один вид исчез навсегда. «Человек, пытаясь вообразить, что может лежать за долгими световыми годами звезд, за границей Вселенной, за пустотой, чувствует себя потерянным в космосе; сталкиваясь с вымиранием видов, которое еще до него столько раз происходило на земле и наверняка будет происходить, когда исчезнет он сам, человек видит другую пустоту и чувствует себя одиноким во времени».

С 1959 г., когда Маттиссен написал эти слова, ситуация сильно ухудшилась. Человечество прошлось сапогами по экосистемам планеты, вызвав вымирание, невиданное со времен столкновения Земли с гигантским астероидом. Нас сравнивают с другими бесконтрольно размножающимися видами, но в отличие от крыс, ворон и тараканов мы несем ответственность за превращение пышных экосистем в пустыни. Хорошая новость в том, что через 10 миллионов лет после того, как вымрут люди, планета может восстановить свои экологические богатства. Тут рукой подать до эпизода из фильма «Матрица», где злобный агент Смит быстро находит создание, на которое больше всего похож человек, — вирус. В «Горячей зоне» (The Hot Zone, 1994) Ричард Престон идет еще дальше. Вирусу Эболы, прячущемуся внутри зараженного человека, который вот-вот приземлится в нью-йоркском аэропорту, Манхэттен кажется мясным отделом. Люди и правда отнюдь не вершина пищевой цепи. Вот вам и тексты о природе.

Конечно, это неприятные мысли. Но даже неисправимый мизантроп вроде Эдварда Эбби согласен, что Девятую симфонию Бетховена написал человек. Так странно, что мы, точно Шива, способны и на великолепное созидание, и на сногсшибательные разрушения. И то и другое будет отличной темой для текста о природе. «Мы на самом деле похожи на белок или, скорее, гиббонов, только пользуемся инструментами, говорим и пишем, — пишет Энни Диллард в книге „На данный момент“ (For the Time Being, 2000). — Мы случайно набрели на искусство и науку. Мы — животные, чья кора головного мозга разрослась, которые пишут энциклопедии и летают на Луну. Можно ли в это поверить?»

Действительно, кроме возможности писать о естественной истории, т. е. рассказывать историю вида, пейзажа или экосистемы такая литература дает автору нон-фикшн еще лучшую возможность исследовать эфемерное, невидимое и таинственное. Как можно писать об эмоциональной жизни животных, таинственных свойствах снега или способности инуитского шамана перевоплощаться в белого медведя? Как писать о рождении и смерти? Что мы на самом деле знаем о природе, жизни и нашем месте в мире? К тому моменту, как человек проживает 60 лет, 20 из них он проводит во сне. Что происходило все это время? Все мы Рипы ван Винкли. Учитывая, что даже у митохондрий в наших клетках свои ДНК и РНК, пишет Льюис Томас в «Жизнях клетки» (The Lives of a Cell, 1974), как мы можем быть настолько уверены в себе? «Можно построить убедительное доказательство того, что как самостоятельных объектов нас не существует, — пишет Томас. — Мы сдаемся в аренду, нас делят, в нас живут. Внутри наших клеток энергию, заставляющую нас искать совершенства каждый божий день, нам дают митохондрии, и в строгом смысле они нам не принадлежат. Это самостоятельные крошечные создания. Без них мы бы не смогли пошевелить ни одной мышцей, постучать пальцем, о чем-то подумать». Буддийский монах скажет, что границы, которые, как мы полагаем, отделяют нас от других существ, иллюзорны. Все дело в контексте, взаимосвязях и взаимозависимости. Эколог с этим согласится.

В самом деле, в некоторых областях даже ученые чувствуют себя все более комфортно, признавая пробелы в том, что мы можем узнать. Теория хаоса и квантовая физика — лишь некоторые примеры областей, которые признали, что самое лучшее, на что мы можем рассчитывать, — лишь приближение к тому, что мы можем узнать о тайнах природы. Стол, на котором я пишу это эссе, сделан из дерева, но и физик, и даосский мудрец согласятся, что в дереве больше пустоты, чем самого дерева. Как это возможно? На этот и все подобные вопросы мастер дзен Сун Сан отвечает: «Не знаю». Спросите у канадского инуита, куда отправляются мертвые после того, как покинут землю, и получите такой же ответ. Не знаю. Смирение в этом ответе — это смирение, которым наполнено столько хороших текстов о природе. В пространстве между атомами дерева прячется тайна. Лучшие тексты о природе всегда будут занимать яркое место между строгой наукой и художественной абстракцией. «Готовность принять существование тайны бодрит воображение, — пишет в „Арктических мечтах“ Барри Лопес, — а изображение придает форму Вселенной».