Владислав Кумыш - О Христе. Краткие беседы на воскресные литургийные чтения

Однако евангельское чтение не ограничивается описанием исцеления кровоточивой женщины. Оно ведет дальше. За ним следует повествование о воскрешении дочери Иаира. Церковь связывает эти два чуда в одном литургическом чтении, так как между ними имеется внутренняя связь. И в том, и в другом речь идет о вере. В первом эпизоде – о ее избытке, во втором – о ее недостатке, как со стороны людей, так и со стороны самих апостолов. Ученики не были во всем равны между собой. Они отличались друг от друга верой. При воскрешении дочери Иаира Христос выгнал всех присутствовавших из дома, оставив родителей и троих учеников, Петра, Иоанна и Иакова. Почему Он не взял с Собой всех апостолов? По той же самой причине, что и другим запретил быть свидетелями чуда, – по недостатку в них веры.

Мы видим из этих двух евангельских эпизодов, что ко Христу относились очень по-разному. Народ теснил и осаждал Его, но большей частью пребывал в состоянии пустой и суетной возбужденности. Начальник синагоги, хотя и веровал, но одолевался сомнениями и нуждался в укреплении. Апостолы, кроме троих, колебались в том, что можно преодолеть факт наступившей смерти. А присутствовавшие в доме Иаира плакальщики вообще откровенно «смеялись над Ним». Только очень немногие, всего пятеро, трое учеников и родители умершей, были оставлены Христом в комнате отроковицы, в которой произошло чудо воскресения. Кровоточивая женщина, долго лет по закону иудейскому пребывавшая в нечистоте, опередила всех тех, кто остался за закрытыми дверями, где происходило величайшее чудо. Она смогла прикоснуться ко Христу с надлежащим чувством и с той верой, которая в тот момент была далеко не во всех апостолах, не говоря уже об остальных. Спаситель, в отличие от начальника синагоги, обращается к ней не до, а уже после совершившегося исцеления. Делает Он это для того, чтобы сделать ее веру, не нуждавшуюся в сторонней поддержке, предметом всеобщего назидания. Несовершенная вера начальника синагоги, являвшегося религиозным руководителем народа, и рядом с ней – поразительная духовная убежденность кровоточивой женщины, считавшейся отверженной Богом. Евангелист употребляет прием контраста, соединяя повествование о двух чудесах в одно целое. Он хочет убедить нас в том, что только одно маловерие оставляет человека за дверями тайны божественного вездеприсутствия и всемогущества. Только оно одно и удерживает его в том статичном, ветхом состоянии, которое не позволяет ему бесконечно расширить границы своего сознания, стать преемником божественной силы и приобщиться к бесценному опыту жизни во Христе.

И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же.

Некоторые толкователи считают притчу о милосердном самарянине рассказом, основанным на реальных событиях. Это ничего не меняет в ее сути, поэтому мы будем называть ее притчей. Она явилась ответом Христа на вопрос законника «кто есть мой ближний», на его попытку подыскать в слове Божием оправдание собственному эгоизму. Увы, можно очень по-разному использовать божественное Откровение.

Эта хорошо известная притча содержит в себе призыв к конкретным делам милосердия, без которых человек не может развить в себе любовь к людям и войти в жизнь вечную. Она зовет не к широким делам благотворительности или активному социальному служению. В Евангелии вообще нет таких призывов. Притча обязывает нас проявлять простую, естественную жалость ко всякому несчастному, оказавшемуся на нашем жизненном пути. Можно быть хорошим организатором гуманитарной помощи, рассылать грузы во все концы, спонсировать приюты, дома престарелых и при этом оставаться абсолютно глухим к страданию тех, кто попадает в непосредственный круг нашего существования. Милосердие не измеряется суммой средств, отпущенных на благотворительность. Христианство сосредоточено на человеческом сердце, его главным образом старается преобразить, о нем проявляет всю свою заботу. Поэтому в христианстве конкретный поступок милосердия, живое проявление любви гораздо важнее, нежели создание крупных центров с широкими программами по социальному служению. Во всем этом может присутствовать человеческое самомнение, ощущение личностью своей значимости. А это весьма пагубное для христианина начало, наглухо перекрывающее для него артерии богообщения. В этом случае человек сам для себя становится богом, из самого себя создает достойный объект поклонения. Поступок евангельского самарянина из притчи как раз тем и отличителен, что в нем нет ни тени самооценки. В полноте своей искренней заботы самарянин не приписывает себе ни малейшей заслуги. Он совершает служение израненному человеку без зрителей и рекламы, без репортеров и корреспондентов, руководствуясь только одним чувством, – движением своего отзывчивого сердца. «Иди, и ты поступай так же», – вот евангельский призыв в его незамутненной, кристальной чистоте.

Однако притча не только содержит в себе призыв к делам милосердия, который и без того достаточно часто звучит на страницах Священного Писания. Причем не только по отношению к своим по вере, но и к иноверцам и иноплеменникам. В этом отношении ничего принципиально нового притча о милосердном самарянине в себе не содержит. Существенная новизна ее – в предостережении личности от того, что приводит ее к равнодушию, от того, что делает человека черствым и эгоистичным. Христос не просто говорит о доброте самарянина, но в параллель его поступку приводит реакцию двух клириков на того же искалеченного преступниками человека. Спаситель противопоставляет самарянина-язычника представителям духовного сословия богооткровенной веры. Он изображает отзывчивость язычника не саму по себе, а рисует ее на фоне чудовищного равнодушия церковных служителей Бога истинного. Оба они безучастно прошли мимо несчастного страдальца, истекавшего кровью. Безусловно, в этой сюжетной вставке скрывалось обличение законнику, вопрошавшему Христа о том, кто есть мой ближний.